Пастырь пустыни
Шрифт:
— Лучше пойдем, — сказала Астрид. — На обед у нас парочка отличных петухов — таких ты еще не пробовал.
— Я вообще-то занят, — сказал Рыжий, помрачнев еще больше. — Пока!
И он побрел вниз по улице, неуклюже переставляя ноги. Его походка напомнила Ингрэму одного нападающего из футбольной команды в колледже — этот парень невероятно искусно уходил на поле из-под удара и мастерски проводил интерференцию. С этого момента Ингрэм всерьез заинтересовался Рыжим Моффетом.
— Он не в духе, — поведала Астрид. — Он всегда хочет быть в центре внимания, с тех пор как купил этот дурацкий рудник. Входите!
Решетчатая дверь, пронзительно скрипнув, открылась.
— Привет. А где Рыжий? — спросил он веселым голосом.
— Пап, это мистер Ингрэм, священник, я его только что уговорила…
— Привет, Ингрэм! Рад вас видеть. А где Рыжий, малышка?
— Не знаю. Он был не в духе и свалил. Что я могла сделать? Опять напридумывал себе…
— Ты, маленькая простофиля, — с грубоватой лаской сказал мистер Васа, — вот увидишь, однажды он ускользнет у тебя между пальцев.
— Пап, о чем ты говоришь! — воскликнула Астрид, сильно покраснев.
Родитель перевел взгляд на ее спутника и крякнул.
— Хм… — сказал он. — Значит, вот так.
— «Значит вот» как? — свирепо спросила Астрид.
— Да так. Заходи, садись, дай ногам отдохнуть. Послушай… ну не дурочка ли, а? Вытирать ноги о такого парня, как Рыжий… Знаешь Рыжего?
— Я редко с ним встречался, — осторожно сказал Ингрэм.
— Правда? Ну, нормальный парень. Иногда, правда, бывает зол. Да, зол, словно сам дьявол. Но честный. Ужасно честный. Знаешь, этот паренек купил шахту стоимостью в полмиллиона долларов там, в Сан-Хоакине. А глядя на него не подумаешь, да? Но я ее видел. Прямо слюнки текут. Бог знает, насколько глубоко уходит жила! Может, сотню лет будет приносить в год по сто тысяч, кто знает… А тут наша Асти — такой джентльмен у нее, можно сказать, в кармане, а она плюет на него через плечо. Дают — бери… Сестренка, ты точно простофиля, вот и все!
— Папа! — воскликнула Астрид, разделив слово на две части, каждая из которых несла в себе бездну смысла. — Ты ведь знаешь, что разговариваешь со священником — и сквернословишь, и говоришь глупости о Рыжем Моффете! Кто сказал, что он у меня в кармане? Кто вообще захочет иметь его в кармане? Уж точно не я. И зачем ты говоришь все это человеку, который здесь совершенный новичок?
— Ой, не заводись — все равно не получится подколоть меня, глупышка, — ухмыльнулся ее отец. — Кроме того, может быть, Ингрэм не собирается долго оставаться здесь в новичках. Что скажешь?
Эта бесхитростная прямота привела Ингрэма в замешательство. Не найдя, что ответить, он выдавил из себя улыбку, которую можно было истолковать по-разному. Астрид удалилась, чтобы скрыть румянец и вернуть своему лицу прежнюю бледность.
— Хорошая малышка, — произнес мистер Васа, — но легкомысленная. Чертовски легкомысленная! Хотя, если уж на то пошло, эти края сплошь состоят из легкомыслия и случайностей. Биллмэн сам случайность, знаете?
— Случайность? — вежливо переспросил Ингрэм.
— Конечно. Вы знаете, как он возник?
— Возник?
— Ну, конечно. Город должен возникнуть, разве нет? А, ну да, вы же только что прибыли из старых Штатов, где город пускает корни в такое глубокое прошлое, что о нем остаются лишь легенды, которые являются совершенной ложью. Нет, здесь все совсем не так. Мы еще не много царапин наскребли на пустыне, но все они — сплошь новые. Взять хотя бы Биллмэн. Старина Айк Биллмэн отправился к Сан-Хоакинской гряде, когда здесь начали открывать рудники. Тащил за собой обоз из фургонов, груженных разным товаром, который собирался продавать вдесятеро дороже, чем
— Значит, вы тоже владеете рудником? — спросил Ингрэм, из вежливости стараясь проявить интерес к разговору.
В этот момент вернулась Астрид. Она внимательно изучила свою улыбку перед зеркалом и удовлетворилась результатом.
— Конечно, я владелец рудника. В смысле, у меня доли в двух рудниках. Вообще-то я был кузнецом, когда пришел сюда, чтобы…
— Пап, — перебила его Астрид. — По-моему, ни к чему вспоминать эту старую семейную историю. Уверена, мистеру Ингрэму неинтересно.
— Почему? — спросил Васа. — Разве это зазорно — быть кузнецом? Я никогда не сидел в тюрьме… дольше, чем одну ночь. Мне нечего стыдиться. Это крайне почтенное занятие, Ингрэм, кузнечное дело. Деньги, которые я на нем сделал, были честными. А эта игра с рудниками — просто удача! Я купил пару акций. И обе попали прямо в яблочко. Вот так-то! Теперь я разбогател. Могу продать их сейчас за сотню тысяч. А может, и больше. Неплохо, а? Но знаешь, я точно также был счастлив, когда колотил по железу, холодному и горячему. Есть вещи, для которых ты просто создан. Удача не сделает тебя счастливым, Ингрэм. Рудники мне всегда были до лампочки. Но зато я могу подковать лошадь так, что у тебя глаза на лоб полезут от удивления. Приходи как-нибудь посмотреть, как я работаю. Я до сих иногда заглядываю в свою старую мастерскую на пару часов — просто чтобы не терять форму.
Миссис Васа, настолько же маленькая, насколько огромен был ее муж, уже постаревшая, но выглядевшая по-прежнему неплохо, встала в дверях. Видимо, она оторвалась от работы на кухне и сейчас вытирала руки о передник, чтобы поприветствовать священника.
— Асти говорит, что проповедь была просто замечательная. Уверена, так оно и было, — сказала миссис Васа. — Входите же и перекусите с нами. Чрезвычайно рада, что вы пришли, мистер Ингрэм! Я была слишком занята, чтобы пойти сегодня в церковь. Знаете, церковь слегка внове для Биллмэна. Нужно время, чтобы привыкнуть ходить туда. Но мои дармоеды ужасно правильные; они почти никогда не пропускают воскресную проповедь. Я считаю, что ходить в церковь — это полезно. Успокаивает душу и утихомиривает. Как вы думаете, вам понравится Биллмэн, мистер Ингрэм?
Все это было выплеснуто без видимых усилий, пока все подходили к столу и рассаживались. Ингрэм мог бы попытаться быстро ответить на последний вопрос, но в этом доме не было нужды отвечать на вопросы. Вклиниться между главой дома и его женой было невозможно.
Потом была музыка. Ингрэм остался до ужина — и слушал в восхищении.
— Асти поет как птичка; будь я проклят, если это не так! — сказал отец девушки.
И это была истинная правда. Астрид аккомпанировала себе на пианино. Так же легко, как речь слетала с губ миссис Васа, так и песня лилась из уст ее дочери под чарующие звуки музыки.