Пастыри чудовищ. Книга 2
Шрифт:
– Боженьки, – выдохнул я, – только не говори, что ты до боли соскучился, изглодал себя зверской тревогой, а вот пришел пожелать мне скорейшего выздоровления.
Нэйш не обратил внимания. Ни на слова, ни на меня в принципе. Он неторопливо проплыл через лекарскую, изучил оба стула, выбрал один, тщательно установил его, исходя из каких-то ведомых лишь ему параметров, уселся (безупречный белый костюм, бабочка на лацкане, до неприличия официальный вид) и адресовал куда-то в потолок:
– Привет, Лайл.
– И тебе тоже здравствуй, – от титулов типа «великодушный мой
Я ещё малость поизвращался в догадках – лишь бы не играть по его правилам. Сидеть в жутковатой тишине и кожей чувствовать, как длится и длится пауза – слуга покорный, всегда проигрывал в «кто кого перемолчит».
Нэйш терпеливо подождал, пока варианты во мне закончатся, а начнётся кашель. И когда умолкнет и кашель.
– Арделл считает, я должен извиниться.
На сей раз ему пришлось подождать подольше.
Отличная вещь всё же кашель. Очень помогает скрыть, когда ты внезапно давишься одновременно воздухом и истерическим смешком. Поскольку картина «Нэйш извиняющийся» никак не может уместиться в твоем усталом разуме – и непонятно, как она могла прийти на ум Гриз.
– Лучше бы она прислала мне ещё одну пурру. Ладно. За что будешь извиняться для начала? И поосторожнее с земными поклонами – можно нахватать заноз на полу.
Теперь Нэйш обращался к пузырькам на столике у моего изголовья. Судя по чуть приподнятым бровям – при этом крайне удивлялся их тупости.
– Я шёл старшим группы. Как наиболее опытный. После того, как мы нашли тело – должен был отвернуть группу от клеток и пресечь попытки углубиться на опасную территорию.
– А ты не этого не сделал, потому что тебе на группу глубоко наплевать. Черти водные, да ты поразил меня в самое сердце.
Не надо забывать, что он был еще и самым защищённым из нас. И опытный боец, в отличие от меня или Яниста. Так что ему-то прогулка ничем особенным не грозила – пока он сам не влез в бой с колонией йосс. Нам с парнем неплохо было бы думать своими головами, кто бы ни шёл старшим группы.
– Госпожа Арделл… выказала мне своё недовольство, – уклончивая ухмылочка. Чхал он на любое недовольство, само собой. – Можно сказать, что я… получил выговор. И я приношу извинения. Надеюсь, ты удовлетворён?
– Сказал тоже – да ты осчастливил меня до конца дней моих. Лет в восемьдесят девять, когда на меня нахлынет хандра, вспомню этот момент – и жизнь вновь засияет красками.
Жаль только – он не принёс мне извинения в письменном виде – чтобы можно было закатать в рамочку под стекло и отправить в невозмутимую физиономию «клыка». Которому, к слову, пора бы уже восвояси – что еще он забыл в лекарской?
– Аманда говорила, что переохлаждение было слишком сильным. А значит, ты пытался воззвать к Печати. Так? Я впечатлён.
– Так это мой дурной пример тебя вдохновил на самоубийство? – к чёрту, я не спросил его об этом во владениях Аргаста, так теперь есть шанс. – Зачем?
«Клык» наконец почтил меня взглядом – замечательно стеклянным. Посильнее приподнял брови.
– «Зачем?»
– С чего тебе вздумалось поиграть с этими тварями в «вершину пищевой цепи»? Нравится рисковать своей шкуркой? Или у тебя были ещё причины – помимо внезапно воспылавшей ко мне нежности? Ну там… «Я взбешу Арделл, я взбешу Мел, я смогу грохнуть пару-тройку йосс, пока четвёртая не перегрызёт мне горло…»
– Шесть.
– Что?
– Устранить пришлось шесть. Не считая нескольких ударов вскользь. Повезло, что они слегка растерялись: им явно не приходилось встречаться с серьёзным противником до этого. Но всё же некоторые моменты были… захватывающими.
Представилось: белый снег, красные брызги, и серебристое лезвие летит, выбирает новую жертву, и клубы пара изо ртов, и серебряный мех, на котором тоже кровь…
Прикрыл глаза, сглотнул тягучую, горькую слюну.
– Зачем?
– Ты был в моей группе.
Изнутри поднимался жар, а голова тяжелела – наверное, время принимать зелье.
– Что?
– В моей группе. Ах да, ты же не знаешь. Видишь ли, это что-то вроде привычки. Если я иду с группой на выезд – группа возвращается в полном составе. Могут быть ранения, но, – смешок, – все выживают. В паре мест, где я работал до «Ковчежца», меня особенно ценили за это моё правило. Даже считали чем-то вроде талисмана. Это своего рода коллекция, если хочешь.
Боженьки, да он весь увешан коллекциями, будто старая нойя – украшениями. Бабочки, смерти, теперь вот еще эти самые группы в полном составе, и не хочется воображать, какие коллекции он у себя в башке таскает.
– Так. Коллекция, – добро пожаловать на стеночку, Гроски. «Грызунус вреднус», отборный экземпляр, содержать серую шкурку с особой осторожностью, коснёшься – в труху, чего доброго, превратит… – Надеюсь, ты не собираешься тыкать в меня иголками и искать в моем организме что-нибудь неожиданное, типа благодарности.
– А у меня есть шанс найти что-нибудь неожиданное? – «Клык» наклонил голову, и прошёлся по мне внимательным взглядом. – Впрочем, может и есть. Некоторые экземпляры при подробном изучении оказываются занимательнее, чем могло показаться.
– Полон сюрпризов. Да, – сказал я и поморгал, чтобы Нэйш перестал расплываться перед глазами. Внутри чувствовался уже серьёзный жар, и дышать стало тяжелее, и в груди выясняли между собой отношения бешеные кошки. – Надеюсь, ты явился сюда не для подробного изучения: я, видишь, малость не в форме, и вообще, меня лучше изучать в естественных условиях: с кружкой пива, например.
«Клык» никак не показал, что слышал этот прозрачный намёк пойти и потрепать нервы кому другому. Я потянулся к столику, к первому из двух оставленных Амандой пузырьков (как она там называла это зелье? Заживляющее и жаропонижающее, налить до первого деления, долить водой до края).