Пастыри чудовищ. Книга 2
Шрифт:
Мы поссорились тогда утром. Из-за его охот. Так что я здорово наорала на него, как узнала – куда собирается. Думала наорать ещё через пару дней, как вернётся от дружка.
Через пару дней орать можно было разве что на водный омут.
Вода в тазике закручивается маленьким вихрем. Зеленеет от зелий, которые туда лью. Вихрь, который унёс отца куда-то там в Водную Бездонь – тоже был зелёным в глубине. Да мелькнули в глубине огненные искры. Похожие на те, которыми он меня в детстве смешил. Наверное, магия, отданная Камнем при Посвящении, ушла обратно к Камню.
На боку у Кляксы небольшой укус, почти подживший. Всё равно обрабатываю зельем, которое отдаёт шалфеем. Бинтами разжилась у старой Ламоры. Они тут с мужем – бывшим старшим садовником – так и остались жить. Даже всплакнули, как меня увидели.
Ламора была мамашиной горничной, так что она-то и нашла тогда. И прощальную записку, и её саму. Мать не нарушила ни единого приличия: выдержала все памятные встречи по отцу, приняла все соболезнования от родственничков. Дождалась последнего дня, когда можно снимать белое платье – и отравилась, аккуратненько при этом улёгшись в собственную постель и обложившись белыми розами из оранжереи. Мне она оставила прощальное письмецо, полное соплей, извинений и уверений в том, что она очень меня любит и очень надеется, что я буду счастлива.
Я почему-то не была.
Молоко белое, жирноватое – приходится чуть развести.
Не терплю белый цвет. Белые розы и белый лист бумаги. Её белое лицо и платье. Белый храм и белые одежды всех этих… тётушки, дяденьки, Морковка вот тоже обрядился. Земля и та укуталась в траурный белый.
Я надела чёрный и заявила, что плевать хочу на их правила и приличия. И без того было не продохнуть от белизны. Внутри.
Глажу Кляксу, пока она опять не засыпает. Укутываю потеплее, пристраиваю в кресло. Надеюсь, Морковку ещё там не засыпало книгами.
– Есть что?
Его Светлость поднимает затуманенный взор. Стол перед ним завален томами. Закрытыми и открытыми. Разных эпох и степени пропыленности.
– А? Ну, я выбрал то, что может быть полезно, но ты видишь, тут много. Поможешь?
Ненавижу копаться в книгах, но Морковке одному не справиться. Лезу в тома, пролистываю наугад. Попадается пока что только то, что мы уже знаем: эдикт Кормчей, запрет на создание «Зверей Рода», рассказы о том, почему ожившие гербовые считались такими ценными. Оказывается, что так короли-идиоты пытались приблизиться к королям древности, тем, что были до Прихода Вод. Древним королям якобы служили говорящие животные. И выполняли все их прихоти.
Об обряде Исторжения – только упоминания. И неутешительные сведения вроде того, что Обряд проводит именно что Глава Рода. При этом должен присутствовать как минимум один наследник, а лучше – все.
Попутно описывается куча других родовых обрядов. От механизмов защиты родового поместья и замыкания его на себя и наследников до «сна замка». И непременных брачных обрядов: Малый Брачный, Полный Брачный, обручение, сватовство… ну-ну.
Подонка Оттона мне подогнали, когда тётка уже забрала «бедную сиротку» под своё
«Милый Альбрехт» многозначительно ухмылялся. Блёкло-рыжий, с подвитыми кончиками усов. Рвался целовать кончики пальцев и кидался комплиментами. Всем своим видом изображал предвкушение.
«Он совсем как твой отец, милая, – щебетала тётушка, –- тоже Дар Огня, и тоже любит охоту и веселье, но ты не думай – он будет тебе хорошей опорой».
Славная такая опора, любящая капканы и силки. И повыделываться с дружками.
Показать всему миру свою добычу.
– Морковка, глянь, не оно?
– Я что-то не понимаю… постой…
Его Светлость с усилием отрывается от книженции, в которую влип. Всматривается в абракадабру, которую я ему демонстрирую.
– О-о-о, похоже, да… тут, правда, жреческая тайнопись, дай-ка… Да, точно он. Тут даже с указаниями, как и где проводить.
Отлично. То есть, было бы отлично – если бы мы знали, как заставить Старика провести обряд.
У Его Светлости такой вид, будто этот самый Обряд Исторжения его и не интересует вовсе. Стеклянными глазами пялится на страницы.
– Мелони, я, похоже, нашел, почему так быстро умирали бастарды. При желании можно сконцентрировать воздействие фамильяра на одном из членов семьи. Так сказать, передать ему… гм, основную честь. Но это же, как я понимаю, обряд Главы и наследников… что-то невозможное, они же не могли… хм…
И решительно закапывается в книги опять, бормоча что-то под нос. Что-то насчёт истории какого-то там бастарда, про которого он якобы читал.
– Морковка, Грызи-то сообщаем? Что обряд нашли?
– А? Да, конечно… нашли.
Ясно, спрашивать бесполезно. Неохотно тащусь на поиски Водной Чаши. Папаша на них не скупился: в каждом зале стояли. Даже в Трофейном.
Прошибает дрожь. Может, это от того, что вышла в зябкие коридоры. Может, от воспоминаний о зале, после визита в который в детстве я закатила папаше знатную истерику.
Чучела. Головы. Рога и жала. Хлысты и черепа.
Шкуры и бессмысленные глаза.
– Сюрприз на помолвку, ха!
Это у них долго мелькало в речи. У Подонка-Оттона и его дружков. Сюрприз на помолвку. Подарочек для невесты. Сколько не прислушивалась – даже со слухом Следопыта не узнала – что это будет.
– А не передумал? Она у тебя, вроде, малость, на голову…
– Ха! Помолвку всё равно не расторгнут, так что пусть привыкает.
Что-нибудь женскопакостное, решила я тогда. Вышивка, платья. Из того, что не терплю.
А потом стояла на крыльце. Глядела на сюрприз.