Пасьянс для нее
Шрифт:
— Готова? — улыбается Кирилл, подходя ближе и опускаясь на корточки напротив девушки. — Тебя ждёт последняя карта и желанная свобода, когда ты выполнишь то, что на ней написано…
Желанная свобода? Как странно звучит эта фраза — будто коверкает каждое слово в отдельности: «желанная» и «свобода», лишая их привычного смысла.
Не в силах что-либо ответить, Алёна кивает, наблюдая за тасовкой карт Кириллом, вслушиваясь до звона в ушах в шуршание глянцевых картонок. Поднимая глаза и встречаясь с Кириллом взглядом, она замечает в его глазах непривычную для него грусть, но в то же время в них присутствует толика смирения. Он готов доиграть до конца, готов отпустить её, когда всё закончится, и снова готов бежать от самого
— Я просто оставлю это здесь, — говорит Кирилл и, положив колоду на стеклянный столик перед Алёной, поднимается и отворачивается к окну, готовясь услышать прочитанное ею задание на одной из карт. — Можешь собраться с мыслями и выбрать карту.
Их осталось четырнадцать. Одинаковых с верхней стороны, но разных по своему содержанию. Три из семнадцати уже смогли повернуть жизнь Алёны на сто восемьдесят градусов. Остаётся только гадать, чего ожидать от последней…
Медленно и нерешительно Алёна тянет руку к столику, касаясь гладкой поверхности колоды. Выбирать смысла нет: определённо, там будет то, чего она никак не ожидает. Она сдвигает верхнюю карту с общей колоды, не переворачивая, и перемещает её на центр столика.
Убрав руку, девушка всматривается в затейливый узор на рубашке карты, всё больше осознавая, что ей совсем не интересно, что будет с другой стороны. Каким бы ни было задание, изложенное на карте, оно ничто по сравнению с тем, что будет потом, когда Кирилл навсегда уйдёт из её жизни, оставив лишь призрачные воспоминания и эти четыре стены, хранящие самую сокровенную тайну, самые чувственные желания, несбывшиеся мечты… К чёрту все! К чёрту эту игру, эти карты и ту безликую жизнь, что ждёт её потом!
— Нет, — произносит Алёна тихо, но затем решительно повторяет, механически поднимаясь с кресла: — Нет! Хватит карт, заданий и прочего бреда! Игра окончена!
— Что не так? — оборачивается Кирилл, наблюдая, как девушка стремительно кидает в свою сумку оставшиеся вещи, так и не взглянув на оборотную сторону карты.
— Всё не так! Я не хочу больше! Я не притронусь к этой карте и к остальным тоже! — срывая язычок молнии на сумке, Алёна поспешно закрывает её, подхватывая под мышку. — И мне не нужна твоя квартира, Кирилл! Игра окончена: ты выиграл, а я сдалась и покинула поле боя. Считай это так! Обойдёмся без последнего задания: у меня поезд вечером, и я не хочу задерживаться здесь даже на секунду… — Алёна приказывала себе не срываться, но голос предательски задрожал, а глаза увлажнились и заблестели от подступивших слез. — Пожалуйста, хватит…
Кирилл смотрел на неё в упор, пытаясь найти тысячу аргументов тому, что не хочет ей мешать, не желает принуждать её, останавливать… Он знал, какой смысл могут нести последующие карты, но сам уже не хотел так испытывать её, заставлять делать те вещи, которые там описаны. Ещё пару дней назад он бы силой заставил её остаться и перевернуть эту треклятую карту, но сейчас… что-то изменилось. Что-то останавливало его от того, чтобы настоять и принудить её продолжить игру. Он может её отпустить… Он должен это сделать. Сейчас — иначе потом уже не заставит себя смириться с этим. Его глаза тускнеют, а взгляд опускается вниз, начиная бесцельно исследовать поверхность пола, и лишь тихое «Удачи…» срывается с его губ.
Пользуясь минутной заминкой и собственной решимостью, Алёна устремляется к входной двери, трясущимися от переизбытка эмоций пальцами поворачивает ключи в замочной скважине и пересекает порог того места, которое нельзя было назвать обычной квартирой. Это миф, сон, оазис самых сокровенных чувств, место, где небо соприкасается с землёй, отчего здесь мало кислорода, а тот, которым приходится дышать, наполнен страстью, растущим напряжением и гнетущей болью. Стараясь не оглядываться
Солнце садится уже так рано, и за окном вечерний сумрак, будто туманом, неспешно покрывает улицы. Клубки дыма расходятся по всей квартире, словно пытаясь заполнить пустоту комнат, развеять полумрак, их окутывающий.
Кирилл равнодушно наблюдает за медленно плывущими тучами, прислушивается к тихому шёпоту мелкого дождя, напоминающего своим присутствием о том, что осень всё явственнее овладевает городом. Изредка его взгляд останавливается на ровной колоде карт, всё еще лежащей на стеклянной поверхности столика. Одна из карт, сумевшая скрыть свой секрет, хранящийся на другой её стороне, лежит отдельно ото всех. Даже из праздного любопытства Алёна не перевернула её, не захотела увидеть последнее задание, которое её ожидало. Алёна… Пожалуй, это имя сейчас было единственным, что звучало в его мыслях, лишая возможности убедить себя, что ему всё равно. Она другая, не похожая на остальных марионеток, которые так или иначе входили в его жизнь, пытаясь какими-либо путями заполучить его расположение. Ей не нужна была его благосклонность, и от этого с ней хотелось быть иным, не как со всеми. Ей хотелось доверять… Потому что этой девушке было всё равно, как доказывать свою правду: нежась в кровати или же стоя на краю подоконника на двадцать пятом этаже. Её душа угадывалась через свет глаз, нежный голос, трепетные касания… Алёна… Это не на четыре дня. Жизни будет мало для того, чтобы узнать её. И он соврёт самому себе, если решит, что это ему было не нужно. Никакие задания не сравнятся с тем, что она приготовила для него. Ведь сейчас он начал смотреть на вещи иначе. Все убеждения теряли смысл, а сомнения в собственных решениях и поступках крепли с каждым новым днём, проведённым с ней рядом.
Затушив окурок в пепельнице, Кирилл снова бросил взгляд на одиноко лежащую карту. Спонтанно он схватил её со стола, переворачивая лицевой стороной к себе, и тут же замер. Рука сильно сжала тонкий картон, разрывая по бокам, сминая и искажая изображение на карте. Джокер смотрел на мужчину своими безликими глазами, всё шире растягивая улыбку на бумажных губах, и, кажется, его дикий смех заполнил комнату, набатом отдаваясь в ушах Кирилла. Сжав карту в кулаке и на ходу схватив ветровку, Кирилл поспешно вышел из квартиры, шумно захлопнув за собой дверь.
========== 12. Открывая карты. ==========
Наизусть перечисляй мои улыбки,
Наизусть запомни пальцами тепло мое,
Нас не спасут весна и крепкие напитки,
Все одно, все ничто, все равно нулю.
Когда город уснул на твоих руках без меня,
Когда делится мир пополам, но без тебя,
Когда ты поджигаешь ночи — не уснуть,
Знаешь, кто-то читает тебя наизусть.
Наизусть перечисляй шаги за дверью,
Наизусть учи по миллиметру кожу всю,
Нас не спасут горячим чаем и постелью,
Все одно, все ничто, все равно нулю.
Когда чувствуешь, что у тебя отняли что-то очень важное, нужное, просто необходимое для того, чтобы жить и иметь возможность дышать, — уже не задумываешься о последствиях, собственном благополучии, спокойствии привычного хода жизни. Всё вмиг перестаёт быть важным, а первостепенную роль играет лишь желание вернуть ту необходимую частичку, без которой уже нет смысла бороться дальше, идти начерченным путём, надев привычную безликую маску безразличия. Но далеко не многие способны признать, что для них является по-настоящему дорогим…