Пасьянс в четыре руки
Шрифт:
Зрачки в ее глазах пульсировали, радужки чернели все больше… Тянуло внутри, ломало… Стена, за которой она прятала все, что от нее осталось, ее чувства, ее сознание, ее мысли — трескалась, ломалась, поддаваясь. Кира отчаянно застонала, а потом раскинула сеть, как паук. Тонкие прочные ниточки рванулись от нее прочь, во все стороны, оплетая улицу за улицей, дотягиваясь до всего, чего только могли дотянуться. Дом, соседний, еще один… И зажглись попавшие в нее огоньки, забились, силясь выбраться. Бесполезно… По невидимым, но прочным нитям утекал из них свет.
Он чувствовал ЭТО. Невозможно не ощутить чужое, холодное,
Влад со стоном прижался губами к ее губам, целуя отчаянно, больно, а потом, оттолкнув от себя, ударил в основание шеи, как учили когда-то, и подхватил оседающее на пол безвольное тело.
— Чудовище мое… Что же нам теперь с тобой делать?
Он осторожно уложил девушку на диван в гостиной, укрыл пледом. Присел рядом, растеряно вертя в руках собственную трубку. Мягко отвел от ее спокойного лица прядку волос. Больше не Червонная Королева. Она не «красная» больше. Другая. Чужая. Только тлеет где-то глубоко внутри то самое, остатки памяти, чувств, всего, что было и пока что остается средоточием Киры Игнатовой.
— Все равно пойду за тобой. Куда бы ни пошла ты… в ад — значит в ад, — Влад упрямо поджал губы и набрал Селина.
Илья на вызов ответил сразу, будто ждал.
— Как она?
— Хреново, Илья. Это вообще не она, складывается впечатление, будто ей основательно искромсали память. И еще, она больше не Червонная Королева. Ты был прав.
— Я скоро буду.
— НЕТ! — рявкнул Влад в трубку, и испуганно покосился на Киру. Без сознания. Хорошо. Минут двадцать у него есть, чтобы все объяснить. Пусть вот так, но попытаться донести свою мысль. — Ни в коем случае. Она выпьет тебя. Кто-то звонил ей по сотовому, и она будто с цепи сорвалась. Взбесилась просто. Она как вампир, тянется ко всему, из чего может вытянуть хоть каплю энергии и сейчас это еще хуже, чем ночью. Тогда она сделала пустым уборщика, просто посмотрев ему в глаза. Пять минут назад я почувствовал… Илья, она выпивает всех, до кого может дотянуться. Боюсь, мне придется держать ее без сознания пока что. Я… не знаю что делать. Может быть, будет достаточно, если в меня будут кидать воздействия, а я буду питать ее, или нам придется уехать. Она уничтожит всех. Без разбору.
— Пиковая Дама, — тихо сказал Илья. — Единственная «карта», способная уничтожить Колоду. Единственная «карта», которая возникает спонтанно. У нее нет учителя и никогда не будет учеников. Я не брошу ее, Влад.
— Она убьет тебя, — выдохнул тот, до конца понимая, насколько на самом деле дорога Кира Илье. — А когда поймет что натворила, то и себя. Не приходи, Илья. Не надо. И присмотри за Димкой с Севой. Главное, чтоб они тоже не звонили. Я отключу городской телефон. Ее мобильник я уже угробил.
— Я приеду, Влад, — тихо, но настойчиво сказал Илья. — Это не обсуждается.
— Илья, она…
— Я скоро буду.
Пару мгновений Дима слушал короткие гудки, а потом выругался и сбросил вызов. Какого черта?! На мгновение ему показалось, что его кто-то коснулся… Он повернулся к спящему на диване Севке. Бледное, осунувшееся лицо, круги под глазами. Хорошо. Пусть поспит, ему нужно. Дима накинул на него мягкий плед и вышел на кухню, плотно прикрыв за собой дверь гостиной. Вытащил сигарету из пачки и с жадностью затянулся.
…Илья позвонил почти под утро.
Он покусал губу и, решившись, набрал номер Ильи.
Селин ответил почти сразу. Вот только ни радости, ни спокойствия в голосе Короля не наблюдалось.
— Я подъезжаю к тебе, слушай меня внимательно, ни в коем случае не пытайся связываться с Кирой. И Ястребу не звони. И да, не высовывайтесь из дому, у нас очень серьезные неприятности.
— Вы достали меня своими приказами! — почти прорычал в трубку Дима. — Сколько еще «Андеграундов» я должен устроить, чтобы вы начали, наконец, принимать меня всерьез?!
— Еще не начинал даже, — весьма прохладно отозвался Илья. — Доставать. Мне кажется, или тебе не очень хочется знать, что происходит?
— Думаю, я узнаю все, что хочу, если просто навещу Киру, — не менее прохладно отозвался Дима, внезапно успокаиваясь. — Бубновый Король скоро придет в себя. И будет не вежливо не посетить с визитом свою… коллегу.
— И это будет первым и последним его визитом к коллеге. И твоим тоже, — устало вздохнул Илья. — И как коллеги и как «карты». Кира больше не Червонная Королева. Она — Пиковая Дама, и вы станете Пустыми прежде, чем подойдете к ее дому ближе, чем на пару кварталов. Она ничего не помнит, никого не воспринимает и не далее как пять минут назад выпила все «карты» в своем квартале.
Трубка просто выпала из разжавшихся пальцев. Пару долгих секунд Дима пытался понять, осмыслить то, что услышал, а потом квартиру сотряс долгий, отчаянный крик. Рухнув на колени, согнувшись пополам и сжав виски ладонями, Дима кричал и кричал, долго, беспрерывно, выплескивая страх и боль. Сила рванулась на свободу, всколыхнулась, раскрываясь. И накрыла огненной пеленой его боли и его ярости мир вокруг. Заплясало пламя, лизнуло землю…
…Сева продирался сквозь дебри тяжелого муторного сна. Огонь. Жарко. Какой-то вулкан и землетрясение. Впереди бежал Дима и никак не хотел остановиться. Он бежал и бежал, а потом оттолкнулся от земли и взлетел, рассылая в разные стороны огненные сполохи, и земля загорелась.
— Дима! — из последних сил он рванулся следом за Димкой, но упал, застонал от боли. А когда открыл глаза, вокруг творилось черт знает что. И было это во сто крат хуже чем то, что творилось во сне. Дом… раскалывался, пошел трещинами, и одна такая трещина пролегла прямо посреди комнаты. Вихрь рвал шторы на окнах, мебель и обои лизали языки огня. Это не может быть правдой! Не может быть правдой! Этого не может быть совсем! Не может приключиться в центре Москвы землетрясение, интенсивностью в двенадцать баллов. Это не горная Армения или Грузия. Это даже не Урал. Это иллюзия… поет бесконтрольна сила.
Димка! Где Димка?!
— Дима! — Севка скатился с дивана и, словно забыв, что можно подняться на ноги, пополз к двери, стирая собой, как ластиком иллюзорные трещины и пляшущий огонь. Открыл рывком и буквально вывалился в коридор через порог.
Дима был там, на кухне. В воронке из языков пламени и словно горящего воздуха, он кричал и кричал, словно сломанный пополам, пригнувшийся к полу. — Дима… — Сева рванулся к нему, обнял, почти обернулся вокруг, как заведенный повторяя: — Дима. Дима, прекрати!