Пасынки безмолвия

Фролов Андрей

От этого наивного вопроса из уст того, кто еще днем гонялся за ним по рынку с автоматом наперевес, Павел выплюнул призрачный шлейф негодования и насмешки. Патриций, впрочем, не отреагировал, неотрывно глядя на великанов. По его лицу, бисером блестя на ресницах, катился едкий пот.

– Ради изучения своих предков, конечно же, – спокойно ответило существо, считающее себя человеком. – Ради анализа мотиваций, психологии, поиска первопричин жестокости и войн, ради препарирования вашего несовершенного сознания и вычисления его отклонений. Как лабораторные крысы прошлого становились героями, спасая жизни людских поколений,

так и вы помогаете нам и нашим детям. Ваша злость, любовь, преданность, стремление к деструкции и самодеструкции, ваша склонность к пожиранию слабых и социальному расслоению – наш интерес к этим качествам, нынче почти изжившим себя, невозможно переоценить…

Великан снова наклонил голову, повторно пародируя жест соучастия и заботы.

– Мы хотим понять, могло ли человечество двигаться по иному пути, нежели существующий… – Он обвел взглядом крохотных глаз остальных присутствующих. Его двойные веки часто моргали. – Для этого и была создана реконструкция…

И снова шум, забивающий мысли:

– Вы просто звери…

– Я не могу поверить.

– Это невозможно, невозмо…

– Ну и денек выдался, да, батяня?

И только инженер, полумертвый, но ухваченный за руку на самом пороге непроглядной тьмы:

– Почему вы вмешались? Почему именно сейчас, здесь, когда должна решиться судьба этих двоих пустышечников и всей Лотереи Равновесия?

Великан, повернувшийся к Петру, казался заинтересованным. Так ребенок смотрел бы на таракана, пытающегося приклеить обратно оторванную лапку. Наконец большеголовый кивнул, отчего цепочка на груди тонко зазвенела.

– Наш анализ действительно показал, что многие особи в этом помещении совсем скоро издохнут… – Существо, именующее себя человеком, но так не похожее ни на Сороку, ни на Артема, протянуло руку, указав на бывшего рыночного торговца. – Но наблюдение за последней охотой на победителя дало неожиданные результаты. Благодаря которым нам стал крайне интересен образец по имени Павел Сорокин…

Тот вздрогнул.

Точнее, тело его осталось неподвижным – лишь все стремился и стремился вперед примороженный затвор «Рогалева», – но душа содрогнулась в ожидании чего-то страшного, неописуемого.

– Мы хотим досконально исследовать мозг Сорокина… – бесстрастно продолжало существо с цепью и кулоном, а стоящие за его спиной соратники величественно кивнули. – Любопытный образчик. Он хорошо осознает, какую угрозу представляют его племени жители Куполов… Он не готов сдаваться и на протяжении многих часов дерется за свою жизнь. При этом образец не в состоянии причинить сознательный вред обитателям Девяти Куполов… Он пытается спасти раненого. Минуту назад отказался от подрыва этого помещения, даже если бы поступок сделал его героем в глазах соотечественников. Наши специалисты зафиксировали ярчайший парадокс мотиваций, подкрепленный экстравертивным чувством социальной несправедливости, а это одна из самых интересных сфер исследования палеоантропов… Поэтому мы изымаем Сорокина для изучений…

На этот раз мыслесфера, в которой хлестко сцепились логосами шестеро парниковых, двое людей и три неведомых отродья, не взорвалась всплеском. Она вдруг затихла, будто в ожидании, и Павел почувствовал, что теперь все внимание приковано к нему.

Существа в балахонах рассматривали парня спокойно и внимательно. Пока мягко и ненавязчиво, но они по-хозяйски изучали его сознание,

ощупывая пушистыми щупальцами своих мыслей. Предвкушали и терпеливо ждали. И когда сам Сорока, почти готовый лишиться чувств, хотел закричать, старший великан снова подал голос:

– А теперь… я желаю вашим душам легкости и покоя. Потому, как я и обещал, готов ответить на один вопрос от каждого. Смелее.

Первой оказалась Яна. Все еще уткнувшаяся лицом в пол, она спросила так, словно стояла на эшафоте, надменно глядя в глаза своим палачам.

– Я хочу знать, когда ваш ублюдочный эксперимент прекратится?

– Когда система реконструкции даст глобальный сбой или наши ученые наберут достаточно материала для дальнейшего изучения без необходимости поддерживать жизнеспособность полигона, – честно и хладнокровно ответил ей здоровяк с огромной головой.

– Вот как?! – рявкнула Погремушка, и не подумав смириться. – Что же произойдет дальше? Сбросите на Заповедник бомбу? Усыпите всех газом? Как вы намерены?..

Ее мысленный голос вдруг прервался, заблокированный извне. Существо с кулоном на шее повернулось к Селиванову. Тот, осознав, что пришла его очередь, свой вопрос подбирал куда дольше Погремушки. Наконец решился, не глядя на пришедших в храм Распределения.

– Существует ли Божество? Единое и Милосердное, в которое объединенное человечество верует уже не первый век?

– Хороший вопрос, – похвалил его великан, плавно взмахнув рукой. – Бога не существует. Ни единой, ни многочисленных высших субстанций не было обнаружено. Вершиной мироздания и антропогенеза является человек, овладевший способностями, описанными в мифах и легендах прошлого. Вероятно, известными проявлениями божественного на этой планете станут наши потомки, окончательно оседлавшие время.

Артем захлопнулся в своем логосе, словно лязгнул ржавый капкан. В последний миг Павел успел заметить жгучую боль и разочарование, охватившие корпатрицианта.

С жалостью взглянув на уснувшего следопыта – Клео продолжала заваливаться набок, но едва ли сдвинулась хотя бы на десять сантиметров, – телепат повернулся к Бродову. Но тот мысленно отшатнулся, продолжая швыряться страхом и неверием. Тогда великан обратил внимание на Петра.

– Наши дети… – слабея логосом, спросил умирающий оператор буровой техники. – Смогут ли они приблизиться к вам в развитии?

– Зависит от индивидуального воспитания и физиологической предрасположенности, – ответил смуглолицый нечеловек/человек/надчеловек. – Есть вероятность, что после окончания эксперимента самые перспективные и одаренные особи будут помещены в нашу среду обитания на урезанных правах… Кто еще хочет задать вопрос?

Но оба ликтора, прятавшиеся где-то за приборами Капители вне видимости остальных, ответили отрицательно. Все трое пришельцев качнулись вперед, не мигая уставившись на Сороку. Тот, предчувствуя надвигающееся помешательство, отмахнулся дымкой нервного переутомления. Но все же поинтересовался, собрав в кулак остатки воли:

– Вы забираете меня… – Он уловил положительную реакцию. – Но что вы сделаете с остальными? Если вы так сильны, способны ли вы сохранить им жизни?

Волна удивления ударила в него, как поток воздуха из включенного на полную мощь климатизатора. Великаны переглянулись, понимающе кивая. На этот раз ответил тот, что стоял по правую руку от старшего существа.