Пасынки Джихада
Шрифт:
Я без паузы двинулся к кровати — Ильяс здесь разберётся. Чуть развернул спящего за плечо и заколол его в сердце. Минус три. Получилось быстро и ненакладно.
Ильяс опустил стоячего на пол, через несколько секунд тот затих. Второй лежал грудью на столе. Хорошо лежал, надёжно, не упадёт.
— Слушай внимательно, — напоминаю я Ильясу. — Пошли…
Я вежливо стучу в дверь и захожу в комнату совещаний.
Здесь ещё трое, но все бодрствуют. А по поводу задержанных…
Сюрприз!
Однако давайте по порядку.
В комнате два стеллажа с бумагами и четыре стола: три
За большим столом — двое сильно кавказского типа мужчин, плечом к плечу, как братья близнецы. Судя по всему, прикованы друг к другу одними наручниками, от входа не видно. Сидят как деревянные, понуро склонив головы.
На столе, присев на ползадницы и как бы нависая над задержанными — крепенький мужик лет под сорок. Мужика я знаю, это Братковский, местный особист. Сейчас товарищ в гражданке, а когда я его видел в последний раз в форме, он был в звании майора.
Сразу у входа, за первым рабочим столом, сидят двое. Один что-то быстро записывает в блокнот, второй скучает, подперев голову руками и борется с дремотой. На столе перед ними лежат два диктофона.
А Руденко нет…
Вот так ничего себе, новости!
— Ну что, что?! Пять минут оно никак не подождёт? — Братковский смотрит мимо меня, на журнал, недовольно хмурится. Побеспокоили большого человека.
Журнал — волшебная палочка. Все начальники мгновенно опознают его и делают выводы. Однако раз уж пришли, надо поработать.
— «Ракета» из округа. Срочно требуют ответ. По поводу Руденко.
— По поводу Руденко?! Не понял… Они вроде бы там ни сном ни духом…
Братковский снимает ползадницы с большого стола и идёт к нам. Я намеренно положил журнал на первом столе, между двумя сидящими особистами. Тут получилось на грани: то ли нахамил, то ли, напротив, поскромничал, застеснялся проходить дальше. В любом случае это осталось без внимания, Братковский отвлёкся на неожиданную новость и не успел оценить моё поведение. Так же, впрочем, как не успел оценить мою персону вообще. По идее, он должен бы был меня помнить…
— Второй, пошёл.
— Кто пошёл? Кх-х-х…
Братковский умирает первым. Он в стойке, самый боеспособный. Моя рука на плече сидящего особиста, что находится слева, — тот соображает молниеносно, пытается вскочить. Это самый лучший воин из компании особистов, боевые рефлексы на уровне. Но всё равно, поздно. Укол в сердце — нет человека. Прыгнувший из-за двери Ильяс приканчивает третьего, тот даже не успевает привстать.
Всё. Минус шесть по особистам, плюс два связиста. Итого — восемь. Особисты тоже неслабые парни, но мы — лучше. Нет-нет, никаких экстраординарных качеств, ничего специального. Просто люди, даже изрядно воевавшие, довольно долго переходят из режима мирной жизни в режим боя. Никто не готов сразу, с ходу, сражаться не на жизнь, а на смерть. Особенно в обыденной обстановке, в своём рабочем кабинете, в мирном городе… Для равноправной схватки нужно привести организм в особое состояние, разогнать его до нужных оборотов.
А
Теперь, кстати, можно натянуть футболки на лица и доснять отчёт. Начало я записал, когда мы входили на узел, там только спина Ильяса и физиономия связиста, потом — два трупа. В принципе, маски делать необязательно, надо только не ловить в фокус Ильяса.
Но сначала — Руденко. За этим, собственно, мы и пришли.
— Где Руденко?
Мужики за столом и в самом деле скованы одними наручниками. Очень похожи, видимо, родственники.
— Вы что, немые? Где Руденко?!
У «родственников» челюсти до колен отвисли, взгляды бессмысленные. Полный ступор. Согласен, ситуация неординарная. Не каждый день на твоих глазах вот так запросто режут людей.
Особенно, если учесть, что ты находишься в самом сердце военного городка, под охраной караула, среди сотен солдат и офицеров, и тебе даже в самом страшном сне не может пригрезиться то, что сейчас произошло.
— Ты… Ты…
Ах да — я. Внешность маленько подводит. Не вяжется как-то.
— Второй, выпиши им пару пиз…лин и повтори вопрос.
Ильяс подскочил к мужикам, смачно залепил каждому по паре затрещин, рявкнул.
Маленько помогло.
— Этот ключи давал. Другой уводил. Потом сразу приходил. Быстро.
Понятно. Я взял у мёртвого Братковского ключи — ему они теперь без надобности — и пошёл в коридор. Ильяс качнул нож в руке, кивнул в сторону задержанных.
— Так… В общем-то, они тут ни при чём, — меня вдруг посетила интересная мысль. — Если будут нормально себя вести, пусть живут. Тем более братья по вере…
Ильяс уставился на меня с недоумением. Командир шутит? Я кивнул, подтверждая свои слова.
— Ну, смотри… И что с ними теперь?
— С собой возьмём. А там посмотрим. Погоди, я быстро.
Я метнулся к кабинету начальника, несколько секунд повозился с ключами, подбирая нужный, затем открыл дверь.
Ну, спасибо, теперь все составляющие на месте.
— Не понял… А ты как здесь?
Руденко (целый полковник, между прочим!) сидел в пустом углу, прямо на полу и был прикован наручниками к батарее, как последний арестант в милицейском «обезьяннике». Давненько мне не приходилось наблюдать такую душераздирающую картину. Ничего не скажешь, особисты тут лютые — просто жуть!
Судя по выражению лица, Руденко так и не смог объяснить для себя моё присутствие в этом заведении. А я не торопился общаться с ним, времени на пустые разговоры не было.
Я бегло осмотрел ящики стола, открыл ключом сейф и провёл там ревизию. Несколько пакетов с бумагами, секретное наставление по агентурной работе, тощая пачка российских рублей, два паспорта, ключи от «мерса» с брелком сигнализации, три мобильных телефона, пластмассовая коробка размером с автомобильную аптечку.
В пакетах документация, даром не надо, деньги забрал, мобилы и ключи от машины — в карман, паспорта оказались тех дагов, что сейчас сидят в комнате совещаний — тоже в карман, пригодятся. В коробке были три радиомаяка с комбинированными приспособлениями для крепления, а к ним приёмник со встроенным магнитофоном.