Пасынки судьбы
Шрифт:
– То, что вы мне только что поведали, действительно ужасно! – восклицал Апрель. – Мне бы и в голову не пришло, что вы пережили такую трагедию… Наверное, вам было очень тяжело.
– Ладно, все это прошло и быльем поросло! – махнул рукой чиновник. – Теперь нам нужно беспокоиться не обо мне, а о тебе и твоей протеже. Уж поверь мне, тут затевается что-то очень неприятное.
– Ясно что… – мрачно отвечал молодой ангел, наблюдая, как его подопечная и Комов бродят по бутику и переходят от одной вешалки к другой. Они выбирали платья, девушка ахала, взглянув на цены, а художник
– Эх, мальчик, мальчик! – вздохнул Стиратель. – Ты, парень, в каком веке живешь? Я ж тебе уже тысячу раз говорил – не нужно сейчас никому никого соблазнять. Те времена давно прошли. Как и времена чистоты юных душ, кстати… Ладно, не хмурься, я сейчас не об этом. Поверь мне, тут все не так просто…
– Тогда я не могу ничего понять, – признался его собеседник, провожая взглядом удалявшуюся в примерочную Настю. – Зачем она ему нужна? Пытался понять его мысли, но он ведет себя так, словно выполняет скучную, но важную работу. Он вообще ничего об этом не думает, действует механически…
– Не сомневаюсь, что это она его заставляет, – кивнул Стиратель.
– Но с какой целью?
– Сам хотел бы это узнать. И сейчас попробую. – Он вынул из жилетного кармана старинные часы-луковицу на цепочке и со щелчком открыл крышку.
– Каким образом? – удивился Апрель. – И кстати, где она, его спутница? Что-то я не вижу ее рядом с ним.
– Я назначил ей встречу на нашем месте, – доверительно шепнул Стиратель. – Ну, ты понял, на портике Большого театра, у Аполлона. В четыре часа. И она что-то подозрительно быстро согласилась… В общем, сейчас я отправляюсь к ней.
– Спасибо вам, что вы так стараетесь, чтобы помочь мне, – горячо поблагодарил ангел.
– Ерунда, – отмахнулся Стиратель. – Надо же чем-то занять свободное время, кроме как коньяк пить. Увидимся.
И он исчез, а Апрель, не раздумывая, обошел ожидавшего в стороне художника и проник сквозь занавеску в примерочную.
Настя, уже одетая в кремово-розовый вечерний туалет, но босая, стоя перед зеркалом, боролась с застежкой. Ангел легонько коснулся ее обнаженного плеча. Девушка ахнула и обернулась. Он предусмотрительно приложил палец к губам.
– Ой, это ты? – Она вздохнула с облегчением. – А я так испугалась! Кто-то меня трогает, а в зеркале никого не видно… Как тебе это платье? По-моему, чуть узковато в груди… Ты не поможешь мне его застегнуть, а то у меня что-то не получается?
– Настя, сейчас мне не до этого! Я должен сказать тебе нечто очень важное.
– Об Иннокентии, да? – Подопечная не дала ему договорить. – Ты знаешь, я просто сама не верю своему счастью! Все произошло так быстро… Он такой классный. Такой… гламурный! Богатый, знаменитый, так ухаживает за мной… Уже подарил столько обалденных вещей! И еще собирается! А какой он красивый! Ты обратил внимание на его ресницы? Сантиметра полтора длиной, не меньше! Знаешь, я, похоже, влюбилась с первого взгляда. Спасибо тебе. – Она нежно погладила своего хранителя по рукаву черного пальто.
– Мне? – удивился Апрель. – Но за что же мне?
– Как за что? Но это же ты нас познакомил? Ты обещал, что еще до Нового года я встречу свою любовь…
Ангел вздохнул:
– Нет,
– Тебе он не нравится? – огорчилась девушка.
– Совершенно не нравится. Но дело не в моих симпатиях или антипатиях. Этот человек тебе не подходит.
– Это еще почему?
– По той же причине, почему тебе не подошел мужчина в ресторане. Помнишь, черноглазый, в сером джемпере? Ты еще говорила, что он похож на принца из твоего любимого фильма «Три орешка для Золушки». Этого твоего художника тоже хранит демон, а не ангел.
– Да? – Девушке наконец удалось справиться с застежкой. Она на миг задумалась, а потом решительно тряхнула головой: – Ну и что!
– Настя, что же вы так долго? – раздался снаружи голос Комова.
– Сейчас! Я почти готова. – Она наклонилась к своим новеньким сапожкам.
– Как это – ну и что? – ахнул Апрель. – Я же тебе много раз это объяснял… Душа этого человека безвозвратно погибла…
– Ой, да ладно! – отмахнулась его протеже, надевая второй коротенький сапожок. – Ничего у него не погибло, все у него в порядке… Мне же виднее! Все, он меня уже заждался. Пожалуйста, очень тебя прошу, не мешай нам! Пока!
Она резко распахнула занавеску и во всей красе предстала перед восхищенным художником.
Глава десятая,
в которой бывшие влюбленные встречаются а крыше Большого театра
Торопливо поднимаясь на крышу портика Большого театра, туда, где уже полтора века правил своими конями бог искусств Аполлон, бывший ангел Ираэль, а ныне чиновник, представитель Небесной Канцелярии на Земле, сильно волновался. Но это волнение совсем не было приятным и ничуть не напоминало то чувство, с которым он обычно спешил на свидание к своей возлюбленной по имени Тайна… так недавно и так давно… Почти сто человеческих лет назад.
Яркая фигура в красном и черном отчетливо выделялась на фоне укрывавшего портик белого снега.
– Ты заставил меня ждать на морозе! – Дьяволица зябко повела плечами под тонкой кожаной курточкой.
– Только не говори, что ты теперь чувствуешь холод. – Бывший ангел облокотился спиной о колесницу.
– О, я теперь многое могу чувствовать! – Она обнажила безупречные зубы в хищной улыбке, и в ее устах эти слова, в общем-то совершенно невинные, прозвучали как двусмысленность. – Ну здравствуй… Стиратель.
– Ты даже знаешь, как меня теперь зовут? В таком случае мы оказались в неравном положении. Ты сообщишь мне свое новое имя? Или мне по-прежнему называть тебя Тайной?
– Прежде ты называл меня любимой, – ухмыльнулась собеседница.
– С тех пор многое изменилось.
– Ну коли так, то зови меня Дамой. Коротко и ясно. Я привыкла к этому слову. У моего художника оно часто упоминается в названиях картин.
– Что же, пусть будет Дама… – пожал плечами чиновник.
– А ты постарел… – продолжала она, пристально и весьма нескромно рассматривая его. – И совсем распустился – полысел, растолстел до неприличия… В общем, скажу тебе откровенно, на правах старой подруги, выглядишь ты – хуже некуда. Фу, даже смотреть неприятно!