Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

Кувшинов Виктор Юрьевич

– Ладно, сейчас! – и подойдя к стогу, в котором они только что очень славно отдыхали, Женька, не рассчитывая на успех, произнес.
– «Эс-те-су-ла-уту!» - и сделал отчаянный шаг вперед.

Сзади раздался сдержанный вздох удивления. Пройдя сквозь стог сена, новоявленный колдун с гордостью посмотрел на свою, онемевшую половину.

– К-как это ты сумел? – наконец она выдавила из себя.

– Ну что ты, право?! Будто на изнанке не сама в светящуюся сферу превратилась?! – довольный произведенным эффектом, подначил свою насмешницу Женя.

– Не-ет, проходить через стог сена я не умею! – растерянно растягивая слова, пожаловалась

Лэя на свою беспомощность.

– Ты забыла. Это все-таки не реальный мир. Здесь только наведенная действительность, и, зная правила игры, ее можно изменять как угодно.

– А ты уверен, что между неколдовскими, реальными мирами и этим такая уж большая разница?

– Хм… - задумался Женя. – А может, ты и права, но как же это проверить?

– Не смеши! Ты опять захотел что-то проверять? Мне кажется, никакого окончательного ответа просто не существует, – усмехнулась девушка, но согласилась, - Хотя, со стогом понятно. Все-таки этот мир не такой «жесткий», как кажется.

– Да, но мы забыли поздравить себя с одним очень важным открытием! – вспомнил Женька.

– С каким это? – насторожилась девушка, пытаясь сообразить, о чем речь.

– Мы можем колдовать! Просто на нас волшба не действует, так же как и на «рожденных». Правда, на них – скорее всего, потому что они ангельские сущности, и как бы стоят особняком от всего мира, а на нас – потому что мы вообще выпали из этой системы.

– Я удивляюсь, почему мы тогда можем колдовать?

– Я, кажется, догадываюсь. Магия основана на душевной энергии, а не на ангельской, а у нас этой душевной энергии хоть отбавляй, так что мы должны быть очень сильными колдунами. Жаль, что третье, как и четвертое, слово я не могу проверить.

– А на что они направлены?

– Одно останавливающее – очень опасное, а второе заставляющее тебе верить, когда ты врешь. Но оба слова будут действовать только на «пришедших».

– Давай, проверь на мне останавливающее «слово». Хочу убедиться, что и оно на нас не действует.

– «Си-на-сейс!» - тихонько сказал Женька, боясь остановить Лэе сердце, но ничего не произошло.

Тогда он повторил слово сильней – опять ничего. Лэя только удивленно вертела головой прислушиваясь к своим ощущениям. Тогда Женя крикнул, что было сил, и вдруг Лэю проняло. Она замерла, неспособная пошевелить и пальцем. Женька с испугу, чуть не завыл, но вскоре его застывшая красота мигнула пару раз, и ее губы стали разъезжаться в кривой усмешке. Незадачливый маг подскочил к своей половине и подхватил ее одеревеневшее тело, чтобы оно не упало. Колдовской паралич быстро проходил и Лэя, наконец, забавно прошепелявила:

– Круто!

– Но подействовало раз в тысячу слабей, чем обычно. Таким воплем, я бы, наверно, толпу «пришедших» сразу умертвил, ведь сил-то у нас, наверно раз в десять больше, чем у обычных душ.

– Возьмем на заметку. На нас колдовство все-таки действует, но очень слабо.

Другой раз Женя нырнул на изнанку и явился оттуда с двумя настоящими катанами в ножнах.

– Смотри каковы?! – горделиво спросил он у своей подружки по приключениям.

– Да, Моа о таких мечтала… но прошу тебя, старайся ими поменьше махать!

– Ну что ты, в самом деле?! За кого меня принимаешь? Я ведь страшный трус, и в драку ввязываюсь только тогда, когда другого выхода нет, - попытался успокоить свою подругу по оружию, владелец новеньких катан.

– Если ты и был трусом, то очень давно. Так давно, что я не помню, -

пошутила девушка.

– Это только так кажется, а когда некого защищать… ты просто не знаешь, как быстро я умею бегать!

– Ладно, уговорил, мой трусливый защитник! Владей этим страшным оружием! – Лэя задумалась и спросила. – А интересно, здесь что, нет огнестрельного оружия?

– Я не знаю точно, но мне сдается, что порох здесь просто не работает, так как другие технологии сравнимы с восемнадцатым веком на Земле, а пистолетов или мушкетов я не видел. Максимум, что они используют – это довольно примитивные арбалеты.

Лэя только согласно кивнула, вспоминая пиратское вооружение:

– А и правда, зачем бы тогда была нужна магия, если любого колдуна из автомата Калашникова за полкилометра расстрелять можно? Весь мир насмарку бы пошел.

Так они и продвигались на север, минуя деревеньки и расспрашивая: не останавливался ли у них слепой сказитель? Несколько раз ребятишки признавали в Жене Яна. Как им это удавалось – было совершенно непонятно. Все-таки Ян был выше, с более светлыми волосами и крупными чертами лица. Но от детворы не скрывалось их сходство.

В последней деревне, где они остановились, уже слышали о двух очень добрых и милых молодых людях, поселившихся в одном селе в нескольких часах верховой езды. Ночью на сеновале, Женька рассказывал Лэе, какие забавные и милые ребята были Саши, какие таланты в музыке и живописи они проявили, как хорошо относились друг к другу и как Лэе будет интересно с ними познакомиться.

А на утро он, потрясенно обнаружил, что его половинки больше рядом нет. Его сердце захлестнул приступ тоски, но тут же внутри раздался еле слышный знакомый голос: «Не рано ли опечалился? Лучше прислушайся, кто с нами вместе!», и Женя ощутил радостную и звонкую, хотя и слабенькую волну любви, сразу развеявшую его тоску и согревшую сердце. Ему слышалось ликование маленького ангелочка, истосковавшегося по маме.

Он, с трудом улавливая мысли, с помощью Лэи понял, что это была их крохотная доченька Элия, которая выражала всю свою ласку и нежность. И кто бы ей мог отказать в ответных чувствах? Женю тут же бросило из холода отчаяния в эйфорию теплых чувств. Естественно что он не мог спокойно пережить новость о том, что у него оказывается есть не только жена, похожая на ангела, но и прекрасная дочь от нее. Жаль, что никто не видел его глупую физиономию, умудряющуюся одновременно кукситься от расставания с Лэей и расплываться в блаженной улыбке от еле уловимого общения с доченькой…

ГЛАВА 7. ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ПЕРВЫХ

Утреннее солнце вышло из-за дальнего горного хребта, синеющего в сонной дымке тумана, и сразу озолотило своим светом противоположный склон долины. Коснулось оно своей теплой ладонью и его щеки, словно кто-то мудрый и всепонимающий погладил непослушное дитя в немом одобрении. Он стоял и встречал восход, как и неисчислимое множество раз до этого, зная до каждой мелочи, как будет развиваться цветовая гамма зари. Каждый рассвет повторял почти в точности предыдущий, и все же в каждом было еле заметное отличие: то облако оттенит синевой небосвод; то листва меняется от нежной зелени весной, темнея летом и раскрашиваясь красками осенью; то выпавший вечером дождь, к утру поднимется зыбкой молочной дымкой тумана; а то влага, наоборот, выпадет серебристой росой, украсив бисером листву лугов.