Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

Кувшинов Виктор Юрьевич

А пока оставалось только глупо улыбаться, вспоминая теплоту чувств исходящую от его девочек и действовать в соответствии со словами жизнерадостно-глупой детской песенки: «Вместе весело шагать по просторам, (и еще раз) по просторам, и что-то там выпивать, или нет, напевать лучше хором!
– Женька даже затянул этот мотивчик, но сам испугался страшных звуков, со скрипом вылезавших из его горла и заткнулся, испуганно оглядываясь: Не напугал хоть кого? Вон ребенок у околицы плачет – немудрено при таких певческих талантах. Ну почему вот так всегда, чем сильней медведь на ухо наступил, тем больше петь хочется?

Придется теперь малыша успокаивать».

Женя спрыгнул с коня посреди очередного хутора и подошел к малышу, присев перед ним на корточки. Пошарив по карманам, он с удовольствием наткнулся на свои любимые карамелины, которые не забыл «прихватить» с верхнего уровня мира. Малыш, одетый в простую холщевую рубаху до колен, горделиво отвернулся в сторону и украдкой утирал кулачишком нос. Женька протянул конфетину парнишке, приветливо улыбнулся и спросил:

– А не скажет ли благородный рыцарь, отчего его сердце посетила такая грусть?

Дальше произошло что-то неожиданное. Мальчишка замер на мгновение, с удивлением и надеждой взглянув на конфетного соблазнителя. Женя еще успел усомниться, что вряд ли малыш понял хоть слово из его помпезной приветственной речи, как тот, чуть не оглушив Женьку, бросился к нему навстречу, схватил в обнимку и заорал, что было мочи на всю округу:

– Ула-а! Слепой Ян велнулся! – потом отстранился от него на секунду, упершись в его грудь руками, и строго спросил. – Ты зачем черный и маленький стал? И почему видишь?

– Так уж вышло, - сокрушенно вздохнул Женька. – У меня и имя сменилось…

– А сказки не забыл? – еще строже и требовательно нахмурившись, спросил паренек.

Женя почувствовал, что у него, как у настоящего Санчо, появился шанс сплутовать и сказать, что он все забыл. Но под прицелом этих требовательных глаз спасовал и не стал врать. Он чувствовал, что эта рассказанная или не рассказанная сказка может стать лучшим или никаким моментом в пока еще коротенькой жизни этого малыша. Путник опять вздохнул и признался:

– Не забыл…

Раздалось еще более громкое: «Ула-а!!!». Женя на мгновение еще раз оказался стиснутым в маленьких объятиях малыша и, сорвавшийся с его плеч, соломенноволосый ураган полетел по хутору, возвещая великую весть: вернулся слепой рассказчик, и сегодня будут сказки для всех! Женя с улыбкой смотрел малышу вслед. «Ну что тут поделаешь? Не обмануть этих маленьких сорванцов! Не зря же они, по сути, ангелами являются. Да и наверно, правильно он сделал, ведь для детишек это праздник, а с него много не убудет. Ну, заночую здесь, а завтра наверняка уже и до Саш доберусь!»

Он стоял у околицы, прикрыв глаза. Девочки сейчас спали – это все, что он мог сейчас ощутить. Лэя объяснила, что по-настоящему с ним может связываться, только выходя в астрал из того мира в котором они с дочкой сейчас находились и который назывался Сэйлар. Но даже и тогда связь была немного слабовата – этот мир явно пытался блокировать канал. Затрудняло обмен мыслями и десятикратная разница во времени. Хотя мысли мгновенно проносились по несуществующему пространству, но «созревали» с разной скоростью. Жене каждый раз приходилось немного ждать очередного ответа Лэи, зато она получала их, как из пулемета, еле успевая сообразить, что к чему. Так что он даже стал «думать» медленнее, когда «говорил»

с ней.

От воспоминаний его отвлекли громкие детские голоса – целая ватага ребятни неслась к нему по улице, а значит, надо начинать оправдывать высокое детское доверие. «О чем бы им рассказать?
– Женя сосредоточился на смутных образах, всплывающих в памяти: Ах, вот этого Ян почему-то еще не рассказывал. Абсолютно прикольное место, только вот где же он его видел? Жаль, ничего конкретного… но ведь, надо было какому-то совершенно сбредившему чудаку захотеть походить по горам вверх ногами!»

Жене вспоминался сногсшибательный мир-аттракцион. Там притягивалась к земле (или воде) любая часть тела, находящаяся ближе, чем пять сантиметров от поверхности. А все остальное, свисало «вниз» в небеса. При этом возникала целая куча забавных моментов, причем сразу после входа в мир.

Женя припомнил, как у него тут же вывалилось все содержимое его штанов, то есть карманов в штанах: любимые карамельки, какие-то брелки, фонарик и бог знает, что еще, которое он носил с собой. Самое смешное, он успел подхватить тогда фонарик, но от всей этой неожиданности подпрыгнул в попытке дотянуться до улетающего хлама. А в результате оторвался от поверхности и полетел в пропасть неба, разверзшуюся под ним. От страха он зажмурил глаза и услышал смех в ушах: « Первая попытка не считается!» – после чего снова очутился в стартовом коридоре.

Второй раз, он уже был внимательнее. Карманы оказались пусты, а гость не бегал и не подпрыгивал. Затем начинались настоящие приключения. Встретив ручеек, он подошел зачерпнуть воды и получил пригоршню взлетевшей холодной влаги прямо в лицо. Самое интересное началось, когда они, кажется, на пару с Лэей, начали штурмовать горы. Чтобы забраться на перевернутые вниз кручи, надо было только притормаживать бег и не угодить при этом в катящиеся навстречу по склонам ручьи. Зато «спускаться» с гор было почти невозможно, и только тогда до него дошло, зачем им выдали странные перчатки, больше похожие на ботинки, и приказали везде такать с собой. Теперь, надев эти приспособления на руки, они встали на четыре точки и начали забираться по склону горы «вниз» как заправские альпинисты. Занятие было не из очень легких, но зато можно было передохнуть, подтянувшись к поверхности скалы животом, а то и спиной, и, присосаться к пятисантиметровой зоне нормального притяжения, как рыба прилипала. Это было верхом блаженства – висеть себе над пропастью открытого неба! Можно ноги оторвать, свесить их вниз и поболтать ими там. И даже плюнуть в небеса, но как-то язык не поворачивался, глядя на красоту проплывающих под ногами облаков…

Женя на мгновение прервался и взглянул по сторонам – его окружало два десятка восхищенных и доверчивых глаз. Он почувствовал укол сочувствия к Яну – как много тот терял, не видя эти, внимательно следящие за ним и чуть ли не боготворящие глазенки маленьких слушателей. Заметив нетерпеливое ерзание и вздохи в аудитории, он понял, что у него нет другого выбора, кроме как продолжать рассказ о своих полузабытых приключениях…

***

Утром он выезжал из деревни, выполнив свой долг перед детворой. Почему это было долгом, он не мог сказать – просто чувствовал, что если проедет мимо деревни, это ляжет на его душу неприятной тенью.