Пасынок судьбы. Искатели
Шрифт:
Первым делом он занялся Борисом. Последствия укуса все же проявлялись, у искателя кружилась голова и слегка повысилась температура, но после сеанса психотерапии Борис почувствовал себя гораздо лучше.
Уже стемнело, когда, отужинав зажаренными Зоей карпами, мы собрались в кабинете на военный совет…
Глава пятая
«За битого двух не битых дают!»
Вновь, как и вчера, мы расселись в удобных креслах, закурили, хозяин кабинета открыл форточку, впустив в комнату холодный вечерний выдох осени, и заговорил:
– Кажется,
Борис, вы помните, в 91-ом, когда «Поиск» только создавался, был у нас такой человек – Судаков? Петр Судаков?
Борис утвердительно кивнул:
– Он, кажется, учился у Леднева?
– Да, у него. Помните, группа Шепотника копала городище волжских булгар на Каме? Они нашли тогда такие потрясающие вещи из доисламского периода: оружие, свитки, фигурки богов… А потом разразился скандал. Двое членов группы везли находки в Москву, по дороге их ограбили, избили, один умер в больнице, а другой навсегда ушел из «Поиска». Этот другой и был Петр Судаков!
Я пожал плечами:
– А какая связь? Ну, испугался человек, решил больше не рисковать…
Паганель выпустил колечко дыма из трубки, кивнул:
– Действительно, на первый взгляд, связи никакой! Но спустя полгода находки Шепотника объявились в каталоге Мюэлса и Бранда, значились они там как экспонаты личной коллекции некоего Веллерда, известного собирателя древностей из Панамы.
Борис затушил сигарету, глотнул минералки из высокого стакана:
– Ну, а причем тут Судаков? Нет же никаких доказательств того, что он ухлопал своего напарника и продал находки агентам вашего Веллерда!
– Не торопите меня, Боря. Я сегодня общался со многими людьми, и сейчас пытаюсь связать воедино их рассказы. Так вот – прямых доказательств действительно нет. Но я был у Алексея Алексеевича Леднева, его учителя, это один из столпов, так сказать, отечественной археологии. Он много сотрудничал с нами, хотя в «Поиске» не работает. Я рассказал ему нашу историю, и вот что выяснилось: Судаков, любимый ученик Леднева, в свое время подавал большие надежды. Его студенческими курсовыми работами зачитывались профессора, в двадцать пять лет он защитил кандидатскую, сделал ряд блестящих открытий – и неожиданно попал в опалу. Судаков занимался Великими Переселениями народов, и в 1982 году опубликовал работу, посвященную древнеарийскому вторжению на полуостров Индостан. В этой работе было много спорного, но самое главное – Судаков на основании малодостоверных фактов делал выводы, сводившиеся к исключительности русской нации перед всеми остальными. Этакая исторически обоснованная теория русского фашизма. Ну, естественно, вмешались органы. Судаков с треском вылетел отовсюду, был выслан из Москвы за сто первый километр, и исчез для всех своих знакомых на шесть лет. В 88-ом он неожиданно появился – приехал к своему учителю, Ледневу. Рассказал, что много скитался по стране, работал и на БАМе, и на золотодобывающих приисках, и змей ловил в Средней Азии, а теперь решил вернуться в науку. Алексей Алексеевич принял своего ученика с распростертыми объятиями, устроил лаборантом к себе в институт, дал тему, выбил право доступа к архивам – в те годы для ученых открыли много бывших ранее секретными архивов… И самое главное – Судаков получил возможность работать с фондами различных музеев.
Прошло полгода. Неожиданно Судаков заявляет Ледневу, что мозг его закостенел, что он больше не ученый, что у него заболела мать в Бийске, в общем, он уезжает. А еще через пару месяцев, после отъезда Судакова, по Москве прокатилась волна громких музейных и архивных
Паганель замолчал, обвел нас взглядом, словно спрашивая: «Ну как?».
Я помахал в воздухе рукой:
– Это все теории… Какая связь между этим Судаковым и нашим делом? Почему обязательно он, а не какой-нибудь урка-рецедивист, которому Николенька спьяну в поезде выболтал про амулет? Не вижу связи…
Паганель усмехнулся:
– Связь сейчас будет: помимо Леднева я посетил сегодня Шепотника, Павла Андреевича. Он мне рассказал, что тогда, в 91-ом, на Каме, Судаков оправдал свою фамилию, снабжая всю группу рыбой – у него была прямо таки фантастическая страсть к рыбалке. Ребята его так и прозвали – «Мистер Рыба». Причем ловил он не удочкой, не сетью – ночью выезжал на лодке, опускал в воду фонарик, и когда из глубины поднималась привлеченная светом рыба, бил ее острогой! Он еще говорил, что этому способу его научили на Печоре.
Но и это еще не все – сегодня я побывал у Елены Косициной, Боря, вы знаете – Лена-Косичка, мы вместе были на раскопках в Новгороде. Так вот, Лена в свое время очень нравилась Судакову, к слову, абсолютно безответно. Но Судаков буквально терроризировал ее, писал записки, слал цветы, следил за каждым шагом, ревновал… Он говорил ей: «Ты будешь моей, даже если небо упадет на землю!». А у Лены был жених, Толик Бодровец, Боря, вы его не знали, не успели познакомиться. Так Судаков много раз обещал Лене, что убьет Бодровца, если она будет продолжать с ним встречаться…
Я усмехнулся:
– Не удивлюсь, Максим Кузьмич, если вы сейчас скажите, что Бодровец и был тем вторым из группы этого… Шепотника, который вез находки вместе с Судаковым, и которого убили.
– Именно! Именно он! И мало того – Лена рассказала, что после того нападения в поезде избитый Толик умирал очень тяжело, двое суток, бредил, его рвало кровью… А врачи лишь руками разводили – внутренние органы целы, голова не повреждена. И еще один штришок – Паша Шепотник вспомнил, как Судаков хвалился, что наизусть знает сорок способов приготовления якутских шаманских снадобий – для лечения, для увеселения, для бесстрашия, и для отравления… Вот, собственно, и все звенья цепочки!
Я подытожил:
– Острога, яд, убийство, кража чужих находок… Очень похоже! Ну и что нам теперь делать? Где искать этого «мистера Рыбу»? Может, все же сдадим его ментам? Он на две «вышки» себе заработал!
Борис угрюмо посмотрел на меня:
– Ага, он на две «вышки», а мы в «Поиске» на десять лет каждый! Нет, менты тут не нужны, сами разберемся! Да и не найдут они его – объявят для острастки во всероссийский розыск, и привет!
– Но мы-то тоже не найдем! А если и найдем, что мы с ним будем делать?
Борис молча указал большим пальцем в землю.
Я усмехнулся:
– Это ты, что ли, такой смелый – убивать человека без суда?
Борис выпятил челюсть, и жестко ответил:
– Ну не ты же!
Паганель поднял руки:
– Ребятки, не ругайтесь! Убивать мы, конечно, никого не будем. Но амулет поискать стоит, есть у меня на этот счет одна мысль!
Мы с Борисом уставились на него, не понимая. Я подумал: «Какая еще мысль? Опять он за этот амулет переживает! Надо человека, убийцу искать! Отыщется убийца – отыщется и амулет!»