Патоген Вечности

Гнесюк Павел

Родинов положил на стол запылённый свёрток и коробку и пояснил, что обнаружил фотопленки. Алла сняла крышку с коробки и неторопливо принялась выкладывать катушки на стол, предложив максимально просканировать все обнаруженное, хотя всех больше интересовала надпись на омфале. Захватив пять пленок, она достала из шкафа насадки, соблюдая осторожность перепутала пленки и затем вставила приготовленное в многоканальный сканер. Вернувшись к рабочему столу, Танаева сохранила

обработанное изображение и запустила приложение, управляющее сканером. На экране появились пять временных полосок, сигнализирующих о ходе параллельно начатых процессов.

Родинов поучаствовал, что перестал дышать, в напряжении уставившийся в экран, когда компьютер издал сигнал о завершении сканирования, на экране монитора появились пять окон, вытянутых в ширину экрана. Алла прокрутила окна и сохранила все кадры, решила запустить сканирование очередных пяти пленок. Долгожданные изображения омфала удалось получить только из фотопленок, завернутых в бумагу, а подпорченные временем, небрежным обращением и раздавленные Танаева решила отложить до лучших времен. Алла не забыла сохранить исходники, выделила три снимка и запустила фильтр для предварительного анализа дефектов пленки и ошибок экспозиции и после обработки выбрала наиболее удачный и увеличила масштаб.

– Распечатай мне три экземпляра. – Попросил Родинов и вскоре получил на бумаге два комплекта черно-белых и цветных снимков. – Аллочка, ты волшебница. Оставляю все фотопленки у тебя, а я побегу к Александру Ивановичу, надеюсь он не уехал еще в университет.

Алла надеялась, что Дмитрий останется с ней, чтобы совместно с ним произвести дешифровку текста, но у него оказались другие планы. Распечатала еще несколько экземпляров, взяла один и отправилась к Владимиру, желая продемонстрировать свои достижения. В кабинете управляющего фондом Тихонин мерил комнату шагами, громко разговаривая с кем-то по телефону, Родинову он указал рукой, чтобы расположился за приставным столом. Акимов сидел в кресле возле окна под листьями низкорослой тропической пальмы и с увлечением читающий какой-то манускрипт. Дмитрий присел во второе свободное кресло и почувствовал, как тонет в нем.

– Нашел что в разрушенном хранилище? – Профессор захлопнул книгу и приготовился выслушать.

– Я был только что у Танаевой, – уверенно прозвучал голос Родинова, – она просканировала пленки, что я обнаружил среди кучи черепков и груды мусора, того что ранее было культурными ценностями.

– А это что за листы? – Тихонин бросил трубку на аппарат, завершив разговор, подхватил стул от стола и придвинув его ближе к старому

другу уселся. – Что по омфалу, насколько я помню, мы тогда много пленок наснимали.

– Хотя пленки старые, высохшие и поцарапанные, – Дмитрий положил листы на журнальный столик вверх изображениями и подал по цветному снимку старым хранителям, – Танаева совершила невозможное, прошлась какими-то фильтрами и обработчиками по исходным фотоснимкам, так что теперь, как вы видите, все великолепие омфала и текст на сошлифованной поверхности хорошо читается.

– Александр Иванович, ты же сможешь прочитать древний текст? – Тихонин не сомневался в знаниях друга, но своим вопросом он желал только пробудить задор, что был присущ им в молодости.

– Попробую, – пообещал профессор Акимов, – мне нужен карандаш и несколько листов бумаги.

Тихонин кинулся выполнять потребность друга, а потом поманил Дмитрия, чтобы не мешать, вместе они покинули кабинет, чтобы выпить кофе. За непринужденным общением они не заметили, что прошло четверть часа, когда вернулись, Александр Иванович самодовольно прохаживался в ожидании.

– Друзья, простите за высокопарный слог, – профессор был возбужден, – вы только послушайте, что у меня получилось.

Царь, возжелавший жить вечно под лучами величавого солнца, уверовал в великого бога, дарующего свет, и город лучезарный воздвигнул средь пейзажа, где не было жизни. В вечном покое бесконечного сна под сиянием звезд в высочайшей вершине он спит, но ночью взлетает душа повелителя древнего царства, чтоб лицезреть мечты, воплощенные в камне.

– Не ожидал в тебе такой велеречивости, – Тихонин восхищённо смотрел на Александра Ивановича. – Как я догадался, в этом тексте речь идет про Эхнатона – фараона реформатора.

– Если ты намекаешь, что гробница Эхнатона была давно обнаружена, – рассердился Акимов, – то это означает лишь одно, археологи ошиблись и могилу знатного египтянина из окружения фараона, приняли за могилу Эхнатона. Ты же знаешь, Владимир Сергеевич, как вредно для ученого предупреждения и желание собственного величия.

– Теперь бы привязать ваши слова к координатам местности. – Задумался Родинов.

– Это уже не моя задача! – Профессор протянул листок с текстом перевода и списком слов на древнегреческом с их значениями на русском Дмитрию. – Скажи Владимиру, пусть подключит специалистов, хотя может Танаева справится. Это же она смогла разобраться с арийскими артефактами, что обнаружил геолог Елизаров на севере Урала, а мне нужно в университет.

Конец ознакомительного фрагмента.