Патриарх Филарет(Федор Никитич Романов)

1 декабря 1618 г. в троицком селе Деулине было заключено перемирие между Россией и Речью Посполитой сроком на 15 лет. Оно подводило итог бурным событиям начала века, названным современниками Смутой. 14 июня 1619 г. Москва встречала «великого государя преосвященного митрополита» Филарета, отца царя Михаила Федоровича, протомившегося до этого восемь лет в польском плену и выменянного на поляков, захваченных в Кремле осенью 1612 года. Вместе с Филаретом возвращались другие знатные пленные, в их числе защитник Смоленска боярин М. Б. Шеин. Другим, как боярину князю В. В. Голицыну, уже не довелось вернуться. Он умер по дороге в Вильно, и гроб с его телом продолжал путь на родину. Тело также увезенного в Польшу и умершего в плену царя Василия Ивановича Шуйского осталось погребенным в стенах Гостынского замка.

Прибытию Филарета приличествовала торжественная встреча. Государь указал в первой встрече в Можайске быть архиепископу Рязанскому и Муромскому Иосифу, боярину князю Д. М. Пожарскому

и окольничему князю Г. К. Волконскому. В Звенигороде «у Савы Сторожевского» встречали Филарета архиепископ Вологодский и Великопермский Макарий, чудовский архимандрит Аврамий, ипатьевский архимандрит Иосиф, боярин В. П. Морозов да думный дворянин Г. Г. Пушкин. На последнем же «стану» от Москвы, в селе Хорошеве, ждали митрополит Сарский и Подонский Иона, архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий, боярин князь Д. Т. Трубецкой и окольничий Ф. Л. Бутурлин.

Филарета «встречали» главные герои отшумевшей Смуты, те, чьи пути не раз пересекались с его собственными. Кто как не Таврило Пушкин вместе с Наумом Плещеевым привез когда-то в Москву «прелестные» грамоты Лжедмитрия I и читал их всенародно на Лобном месте? И не с Трубецким ли вместе Филарет «сидел» в таборах у Лжедмитрия II, «Тушинского вора», и стал там впервые патриархом, как тот — боярином? И не тому же ли Трубецкому с Пожарским суждено было затем разрубить гордиев узел, взяв у поляков Москву осенью 1612 года? И не архимандрит ли Дионисий рассылал тогда из Троицы патриотические воззвания, призывая не покоряться «литве»? Наконец, не боярин ли Морозов вышел шесть лет назад на февральский снег Красной площади и объявил об избрании царем 16-летнего Михаила Романова?

Глядя на них, Филарет мог припомнить едва ли не всю свою жизнь. А ему было что вспомнить. Неудивительно, что летописцы поют хвалу царскому родителю, но «страдальцем» Филарета окрестил народ, еще не зная, что сыну его предстоит взойти на престол.

Начало жизни Федора Никитича было блистательным и, казалось, сулило такое же приятное и спокойное продолжение. Родившись около 1555 г. [1] , Федор в детстве, вероятно, был свидетелем самых мрачных картин правления Ивана Грозного. Семьи Романовых, однако, почти не коснулся террор, хотя она и принадлежала к верхушке московской знати. В этом можно, пожалуй, увидеть первое и главное «везение» в жизни Федора Никитича. Представим на минуту, что ему минуло уже 14 лет, когда был убит митрополит Филипп. Конечно, Федор знал об этом, но не мог предполагать, что через 80 лет его собственный царственный внук будет переносить останки сурового пастыря из Соловков в Москву. Не знал он и того, что в 1566 г. в Швеции родился мальчик из династии Ваза, которому суждено было затем стать польским королем Сигизмундом III и сыграть роковую роль в его судьбе.

Отец Федора Никитича — Никита Романович Юрьев — занимал видное место при дворе Грозного, которому доводился шурином. Умершая еще до опричнины царица Анастасия Романовна, по отзывам современников, в молодости оказывала весьма благотворное влияние на царя. Отсвет народной популярности падал и на ее брата, окружая уже тогда всю эту семью ореолом терпения и благочестия. Со смертью же царя Ивана, завещавшего Никите Романовичу заботиться о своих детях, популярность Романовых-Юрьевых возросла еще больше. Имя Никиты Романовича встречается даже в народных песнях, в которых он зовется «добрым» боярином и «дядюшкой» [2] .

В 1586 г. Федор Никитич был пожалован в бояре и в 30 лет достиг вершины служебной лестницы. Он был молод, красив, богат. Как другие бояре и особенно в качестве ближайшего родственника царя, Романов постоянно пребывал при дворе, сидел у государя «за столом», то есть попросту обедал с ним [3] , принимал участие в приемах иноземных послов, сопровождал набожного Федора Ивановича в его поездках по монастырям. Все это были очень важные стороны жизни «московских чинов». Именно этим определялась истинная степень близости того или иного лица к государю, здесь можно было успешнее отстаивать и свою родовую «честь», непрестанное беспокойство за которую сопровождало русского аристократа от рождения до могилы. Впрочем, тут у Федора Никитича особых затруднений не было, так как, пребывая в основном при дворе, он редко назначался на полковую службу, где случались в основном местнические столкновения. Известны челобитья на него, относящиеся

к 1596 году. Поводом послужило назначение его на «береговую службу» против татар. Но в целом не «воинские» эпизоды стяжали славу Федору Никитичу, хотя до этого в роду Романовых и были полководцы.

Вырос он в большой семье, был старшим из семи братьев. Голландский путешественник и купец Исаак Масса пишет, что «они (Романовы. — В. В.)… жили всегда очень скромно», но тут же добавляет: «Каждый из них держал себя как царь». Федора Никитича голландец отмечает особо. Это был «красивый мужчина, очень ласковый ко всем и такой статный, что в Москве вошло в пословицу у портных говорить, когда платье сидело на ком-нибудь хорошо: „Второй Федор Никитич“» [4] . Этот щеголь был к тому же страстным охотником — обычное развлечение аристократов того времени. Однако в любви к ловчим соколам и собакам Федор Никитич опережал многих. Даже тогда, когда ему пришлось проститься с беззаботной жизнью, среди самых тяжких потерь он оплакивал именно эту свою забаву [5] . Тем более что Федор Никитич, по свидетельству того же Массы, «так ловко сидел на коне, что всяк, видевший его, приходил в удивление» [6] .

И конечно, столь блестящий молодой человек притягивал к себе сверстников из числа Романовых. У него было два «великих друга», «брата». Это Александр Александрович Репнин и Иван Васильевич Сицкий [7] . Дружбе Федор Никитич был верен и впоследствии приблизил к себе детей старых своих приятелей, которые до его вторичного возвышения уже не дожили.

Однако, кроме службы, охоты и прочих развлечений, молодому Романову, как и всякому человеку допетровской эпохи, нужно было самому заниматься хозяйством. От отца братьям Никитичам досталось громадное наследство. Кроме двух усадеб, сел на Москве и земель в близлежащих уездах, Никита Романович имел обширные владения практически во всех краях России [8] . За всем этим хозяйством надлежало следить. Нужно было и запасаться в Москве на год всем необходимым, чтобы прокормить себя и многочисленную челядь. Можно представить себе, какие обозы тянулись по осени на двор Романовых на Варварке, часть которого сохранилась до наших дней.

Конечно, кроме самого хозяина, за всем этим должна была следить и «добрая жена». Браки в это время обыкновенно заключались рано. Но, «ласковый» красавец и лихой наездник, Федор Никитич женился только в возрасте 35 лет. В 1590 г. он ввел в свой дом Ксению Ивановну Шестову, дочь небогатого костромского помещика. Что заставило его сделать подобный выбор и так поздно? Вряд ли это объясняется красотой или особыми добродетелями невесты, так как по обычаям того времени жених чаще всего не знал ее до свадьбы [9] . Однако и тут Федору Никитичу повезло. Правда, из пяти рожденных ею сыновей выжил лишь один, Михаил, и была еще дочь Татьяна. Но главное в том, что жена, хотя и была, видимо, вдвое моложе своего мужа, оказалась женщиной с сильным характером. И это ее качество помогло им в тех тяжелых испытаниях, которые выпали на их долю. Поистине мог сказать Филарет, «аще дарует Бог жену добру, дражайши есть камени многоценного».

Казалось, что с воцарением Федора Ивановича молодому боярину нечего было опасаться дальнейших превратностей судьбы. Тем более что он был не из тех, кто возвышался лишь благодаря родству с царем. Федор Никитич опирался на авторитет знаменитого московского рода. Предки его служили московским князьям, начиная с Симеона Гордого. За три столетия Романовы успели породниться со многими боярскими и некоторыми княжескими фамилиями. Это был теперь мощный разветвленный клан: Черкасские, Шереметевы, Сицкие, Шестуновы и другие. «Вождями» этого клана были Романовы; после смерти в апреле 1586 г. Никиты Романовича главой стал Федор Никитич.