Патрик Кензи
Шрифт:
Она нажала на газ.
19
— Господи боже, Энджи, — сказал Джей, — в прошлый раз, когда я вас видел, ты была вылитая Крисси Хайнд, усвоившая уроки моды Мортиции Адамс, а теперь просто островитянка какая-то.
Дежурный протянул Джею через конторку бумагу для подписи.
— Вы всегда знали, как подольститься к женщине.
Джей подписал бумагу и отдал ее обратно.
— Но ведь правда же! Я и думать не думал, что кожа белой женщины может так посмуглеть!
— Ваши личные вещи, —
— Осторожно, — сказал Джей, когда о конторку стукнулись часы. — Это «Пьеже».
Дежурный засопел.
— Одни часы Пе-же… Скрепка для купюр, золотая… Шестьсот семьдесят пять долларов наличными. Брелок для ключей один… Тридцать восемь центов мелочи…
Когда дежурный, перечислив остальные вещи, подвинул все через конторку к Джею, тот прислонился к стене и зевнул. Взгляд его с лица Энджи переметнулся на ее ноги, потом скользнул выше по укороченным джинсам и тертой футболке с рукавами, продранными на локтях.
Она сказала:
— Хотите, я повернусь, чтобы вы могли полюбоваться на меня и сзади?
Он пожал плечами:
— Уж простите арестанта, мэм.
Покачав головой, она потупилась, скрыв улыбку за упавшими на ее лицо кудрями.
Было странно наблюдать их рядом, зная то, что я узнал лишь сейчас — об их прошлой близости. У Джея всегда была манера окидывать красоток жадным взглядом, но вместо того, чтобы оскорбляться, большинство женщин находили эту манеру простительной и даже милой, поскольку сквозило в ней явное мальчишество. Но на этот раз взгляд его выражал и нечто иное — потаенную грусть, которой раньше, насколько мне это было известно, за ним не водилось, грусть с оттенком глубокой усталости и смирения, когда он глядел на моего партнера.
Она тоже, по-видимому, заметила это, и губы ее исказила странная гримаса.
— Вы в порядке? — спросила она.
Джей оторвался от стены:
— Я? В полнейшем.
— Мистер Меррием, — сказал дежурный, обращаясь к поручителю, — вам тоже следует расписаться — вот здесь и здесь.
Мистер Меррием был немолод, одет в желтоватый костюм-тройку с претензией на изысканность южанина, однако в речи его я распознал следы нью-джерсийского говорка.
— С превеликим удовольствием, — сказал он, и Джей закатил глаза.
Они подписали документы, Джей сгреб последние из своих перстней и помятый шелковый галстук, сунул перстни в карман, галстуком же он небрежно подвязал белый ворот рубашки.
Мы вышли и встали на парковке, ожидая, пока полицейский пригонит автомобиль Джея, стоявший с противоположной стороны здания.
— Они вам позволили самому сюда приехать? — удивилась Энджи.
Джей потянул ноздрями вечернюю сырость.
— Они тут сама любезность. Вначале допросили меня прямо в мотеле, а потом старый коп вежливейшим образом осведомился, не буду ли я так любезен проследовать в отделение и ответить еще на ряд вопросов. Он даже сказал: «Если бы у вас нашлось на это время, сэр, мы были бы вам весьма благодарны», но на самом-то деле это вовсе не было просьбой, как вы можете догадаться.
Меррием
— Если вам когда-нибудь опять понадобится моя помощь, сэр, то я к вашим услугам, если только это…
— Конечно. — Джей выхватил у него визитку и, отвернувшись, стал разглядывать туманно-голубые дрожащие круги света вокруг желтых уличных фонарей, окаймлявших стоянку.
Меррием подал руку мне, затем — Энджи и пошел шаркающей походкой не то страдающего запорами, не то алкоголика к своему «кармангиа» с открывающимся верхом и побитой дверцей, противоположной водительской. Машина, едва выехав со стоянки, тут же встала, и мистер Меррием, понурившись, словно от обиды, посидел так с минуту прежде чем вновь нажать на стартер и выехать на дорогу.
Джей сказал:
— Если б вы, ребята, не появились, мне пришлось бы отправлять на автобусную станцию «грейхаундов» вот его. Можете себе представить?
— Если вы собираетесь улизнуть, будучи взятым на поруки, — сказала Энджи, — то не разорит ли это беднягу?
Он закурил и смерил ее взглядом:
— Не волнуйтесь, Энджи, я все предусмотрел.
— Вот почему мы и вызволяем вас из тюрьмы, Джей.
Он посмотрел на нее, потом на меня и рассмеялся. Звук был отрывистый, хриплый, больше похожий на лай.
— Господи, Патрик, она и с тобой так все время разговаривает?
— Вы плохо выглядите, Джей. Плохо как никогда.
Джей потянулся, распрямил спину, сведя локти.
— А, ну ничего, приму душ, отосплюсь хорошенько и буду как огурчик.
— Сперва нам надо где-нибудь поговорить, — сказал я.
Он кивнул.
— Вы же покрыли тысячу четыреста миль по воздуху не для того, чтобы просто загорать на солнышке, хотя загар у вас и классный. — Повернувшись к Энджи, он в открытую, чуть подняв брови, разглядывал ее фигуру. — Должен сказать вам прямо, Энджи, то, что уже говорил, что ваша кожа, ей-богу, цветом своим напоминает мне дежурный кофе в кафетерии «Донаты Данкина в подарок». Хочется просто…
— Джей, — прервала его Энджи, — может, хватит, а? Охолонитесь на минутку!
Джей заморгал и, повернувшись на каблуках, отступил от нее.
— Ладно, — сказал он с внезапной холодностью. — Нет, когда вы правы, то вы правы. А вы правы, Энджела. Совершенно правы.
Она взглянула на меня, и я пожал плечами.
— Все ясно, вы правы, — сказал Джей. — Правы как никогда.
Подкатил черный «мицубиси-3000 JT» с двумя парнями-полицейскими. Полицейские смеялись, подъезжая к нам, а шины автомобиля пахли паленым.
— Красивая машина, — заметил тот, что был за рулем, вылезая и становясь рядом с Джеем.
— Вам нравится? — сказал Джей. — И как она в управлении?
Коп заржал и переглянулся с товарищем.
— В управлении она первый сорт, приятель.
— Вот и хорошо. На шинах низкого давления руль не туго шел?
— Хватит вам, — бросила Джею Энджи. — Давайте-ка в машину!
— Руль шел лучше некуда, — сказал коп.
Его приятель стоял рядом со мной возле открытой дверцы переднего пассажира.