Патрик Кензи
Шрифт:
Аманда застегнула один браслет у себя на левом запястье, а второй — на правом.
Я достал пистолет и направил его на арку столовой.
Аманда пристегнула маленький браслет к левому запястью Клер.
Из гостиной донесся звон бьющегося стекла, а через секунду послышался шум. Кто-то лез в окно. Я не сводил глаз с арки, но теперь понимал, что они могут зайти ко мне с тыла.
— Может, поможешь? — сказала Аманда.
Я подошел к ней. Она подняла правую руку так, что браслет наручников оказался рядом с левым
— Ну ты даешь. — Я защелкнул наручник на запястье Клер.
— Красть, так миллион.
В арку в конце комнаты вошел Кенни с направленным на нас дробовиком.
Я прицелился ему в голову, понимая всю бессмысленность своего жеста. Выстрели он первым, на таком расстоянии уложил бы сразу нас троих.
Слева я уловил еще один звук. Кто-то передергивал затвор еще одного дробовика. Я повернул голову. У подножия лестницы между гостиной и столовой стоял Тадео.
— Ты только что впустую потратил патрон, — сказал я. — Хотя звук получился устрашающий, не спорю.
Он чуть покраснел.
— Не боись, не последний. На тебя хватит.
— Блин, — сказал я. — Эта пушка почти с тебя размером.
— Ага. Такого, как ты, напополам перережет.
— А твою задницу отдачей во двор выкинет.
Кенни сказал:
— Положи пистолет, Патрик.
Я не шелохнулся.
— Тадео, ты мексиканец?
Он взял меня на мушку.
— А то.
— Никогда не участвовал в мексиканской дуэли с настоящим мексиканцем. В этом что-то есть. Тебе так не кажется?
— Что-то тут расизмом запахло.
— А что тут расистского? Ты — мексиканец, у нас — мексиканская дуэль. Будь ты евреем, я бы сказал, что такое твое еврейское счастье. А вот если бы ты назвал меня алкашом только потому, что я ирландец, — вот это был бы уже чистый расизм. Так что не надо на меня вешать лишнего. Я не расист и никогда им не был.
— Ты тянешь время, — сказал Кенни.
— Я не тяну время, а даю всем успокоиться.
В арке из-за спины Кенни появилась Хелен. Увидела три ствола, шумно сглотнула, но не остановилась и прошла вперед.
— Милая, — сказала она елейным голосом, — нам нужен только ребенок.
— Не называй меня «милая», — сказала Аманда.
— А как мне тебя называть?
— Мы с тобой чужие.
Кенни сказал, обращаясь к Хелен:
— Забери у нее ребенка.
— Хорошо.
Аманда подняла руки, демонстрируя Кенни и Хелен наручники:
— Мы с Клер — два в одном.
У Кенни вытянулось лицо. Взгляд потускнел.
— Где ключи?
— У тебя за спиной. В банке. Я все свои ключи от наручников в ней храню. — Аманда закатила глаза. — Кен, ты меня разочаровываешь.
— Я могу тебя убить, — сказал Кенни, — и отпилить эти наручники ножовкой.
— И не мечтай. Сейчас не шестьдесят восьмой год. И это тебе не «Хладнокровный Люк», — сказала Аманда. — Где ты тут цепочку увидал? Что
— Эй! — крикнула Хелен, и ее возглас прозвучал призывом к разуму. — Никто никого не будет убивать.
— Мать, подумай головой, — сказала Аманда. — Что, по-твоему, собирается со мной сделать Кирилл Борзаков?
— Он тебя не тронет, — сказала Хелен. — Он обещал.
— А, ну если так, — сказал я, обращаясь к Аманде, — то ты просто в шоколаде.
— Ага. В молочном, — ответила Аманда.
— Патрик, — сказал Кенни.
— Да?
— Шансов у тебя ноль. Ты и сам это понимаешь.
— Нам нужен только ребенок, — повторила Хелен.
— И этот крест на столе, — сказал Кенни, только сейчас его заметив. — Ого! Крутая штука. Хелен, прихвати-ка его.
— Что именно?
— Русский крест на столе один.
— А-а.
Пока Хелен тянулась за крестом, я заметил одну странную деталь. В груде барахла, которое Аманда вывалила на стол, мелькнул брелок Дре. Я почувствовал то, что Бубба любит называть «возмущением в Силе». Это настолько сбило меня с толку, что я чуть не задал Аманде прямой вопрос, но Кенни переключил мое внимание на себя, постучав дробовиком по стене:
— Опусти пистолет, Патрик. Я серьезно.
Я посмотрел на Аманду, посмотрел на младенца, пристегнутого к ее груди и прикованного наручниками к ее запястью. С момента надевания второй пары наручников Клер не издала ни звука. Она просто глядела на Аманду. Если допустить, что она обладала сознанием, я бы назвал ее взгляд восхищенным.
— Меня тоже нервирует пистолет, — прошептала Аманда. — И я не вижу, какая нам от него сейчас польза.
Я поставил пистолет на предохранитель и поднял руку. Пистолет болтался у меня на большом пальце.
— Хелен, забери у него пистолет.
Хелен подошла, и я отдал ей пистолет. Она с трудом пропихнула его к себе в сумочку. Хелен смотрела мимо меня, на Клер.
— Какая хорошенькая. — Хелен обернулась через плечо и взглянула на Кенни. — Ты только посмотри, Кен. У нее мои глаза.
Несколько секунд все молчали.
— Как это вышло, — сказал Кенни, — что тебе разрешено голосовать и водить машину?
— Это потому, — гордо сказала Хелен, — что мы живем в Америке.
Кенни на миг зажмурился, а потом снова открыл глаза.
— Можно мне ее потрогать? — спросила Хелен у Аманды.
— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала.
Хелен протянула руку и потрепала Клер по щеке.
Клер заплакала.
— Отлично, — сказал Кенни. — Теперь будем всю дорогу до Бостона слушать, как она воет.
Аманда сказала:
— Хелен?
— Да?
— Можешь оказать мне услугу и взять пакет с памперсами и термос с молочной смесью?
— А что вы со мной собираетесь делать? — спросил я Кенни. — Привяжете к креслу или пристрелите?