Патриот

Пратчетт Терри Дэвид Джон

— Правда?

— Ага. Парень начитался всяких книжек и, точь-в-точь как ты предлагаешь, с зажатой в зубах саблей отважно прыгнул на вражеский корабль. Налетел на борт.

— И?

— «Гарри Одна Челюсть» — написали мы на гробе.

— О!

— Не знаю, доводилось ли тебе видеть яйцо всмятку, после того как возьмут нож и разрежут его напо…

— Довольно, я понял. Твои предложения?

— Абордажные крючья. Против крючьев приема нет. Просто цепляешь ими корабль и притягиваешь к себе.

— А

у тебя есть абордажные крючья?

— Да. То есть на днях еще были.

— Отлично. В таком случае…

— И припоминаю, — безжалостно продолжал Дженкинс, — когда твой сержант Детрит увидел их и спросил: «А куда эти крюкастые загогулины?», то кто-то, не могу припомнить точно его имя, ответил: «Это тоже балласт, швыряй за борт».

— Почему же ты не помешал нам?

— Не хотелось как-то. У вас все так отлично получалось.

— Не пытайся заговорить мне зубы, капитан. Иначе мигом очутишься за решеткой.

— Правда? По-моему, это уж вряд ли. И сейчас объясню почему. Во-первых, потому, что на корабле нет темниц, а есть только кандалы. И во-вторых, когда капитан Моркоу спросил: «А что делать с этими железяками, сэр?», ты ему ответил…

— Послушай, Дженкинс…

— …И вы же ничего не смыслите в морском деле. Вот ты, к примеру, умеешь отдавать швартовы? Лично я никогда никому ничего просто так не отдавал. И вообще, все эти «йо-хо-хо и бутылка рому» были придуманы специально для сухопутных крыс. Или для тех, кого вы называете так, — мы-то подобными словечками никогда не пользуемся. А еще, говорят, на каждом корабле есть грот. Я весь свой корабль облазал — ни гротов тебе, ни пещер. Кричать всех наверх!

— А разве не «свистеть»?

— Я свистеть не умею. — Капитан Дженкинс крутанул штурвал. — К тому же ветерок расшалился, но я и моя команда знаем, за какие веревочки следует дергать, чтобы большой квадратный кусок холста работал как надо. Однако если твои люди попробуют встать на наши места, то очень скоро все вы узнаете, сколько отсюда до ближайшей земли.

— И сколько же отсюда до ближайшей земли?

— Саженей тридцать, думаю, будет.

Световое пятно заметно приблизилось.

— Дзынь-дзынь-подзынь!

— А теперь-то что? — хмуро осведомился Ваймс.

— Восемь ноль-ноль. Э-э… Чуть Не Закончившаяся Трагически Стычка С Клатчским Шпионом?..

Ваймс похолодел.

— Где? — воскликнул он, дико озираясь по сторонам.

— На углу Пивоварной и Брод-авеню, — ответил мелодичный голосок.

— Но я ведь не там!

— Тогда какой смысл назначать встречи? Чего я тут суечусь? Ты сам сказал мне, что хочешь знать, когда и где ты…

— Ты намекаешь, что я вдруг взял и назначил встречу с целью быть убитым?

Бесенок призадумался, а потом дрожащим голоском спросил:

— То есть это следует поместить в Список Дел?

— Вроде как «Дело

номер 5: Умереть». Отлично!

— Послушай, не надо валить все на меня. Ты сам угодил в чужую временную шкалу!

— А это еще что за бред?

— Ага, я знал, ЗНАЛ, что ты не читал руководство! А между прочим, в главе XVII-2(с) предельно ясно объясняется: пользователь должен строго придерживаться одной реальности, в противном случае, согласно Принципу Неопределенности…

— Закроем эту тему, договорились?

Ваймс яростно воззрился сначала на Дженкинса, а потом на корабль вдалеке.

— Будем делать по-моему, и плевал я на эти ваши реальности! — рявкнул он и открыл ведущий в трюм люк: — Детрит!

Клатчские матросы ставили парус, а капитан на них яростно орал.

Ахмед 71-й час не орал. Он просто стоял с мечом в руке и смотрел.

Капитан, дрожа от страха, подбежал к нему с какой-то веревкой.

— Видите, ВАЛИ? — продемонстрировал он. — Кто-то ее перерезал!

— И кто бы это мог быть? — спокойно осведомился Ахмед.

— Не знаю, но когда я его найду…

— Эти псы уже почти нагнали нас, — сказал Ахмед. — Ты и твои люди должны работать быстрее.

— Но кто мог сделать такое?! — воскликнул капитан. — Вы были здесь, так же как и?..

Его взгляд заметался между перерезанной веревкой и мечом.

— Ты хотел что-то добавить? — спросил Ахмед.

Капитан дослужился до своей должности вовсе не потому, что был туп как пробка. Он стремительно повернулся кругом.

— Пошевеливайтесь, сукины дети!

— Вот и хорошо, — сказал Ахмед 71-й час.

В своей прошлой жизни, до того как с него сняли лебедку, арбалет Детрита был осадным орудием. И натягивал его Детрит одной рукой. Как правило, это зрелище производило на окружающих неизгладимое впечатление.

Детрит с сомнением посмотрел на отдаленное световое пятно.

— Шанс — миллион к одному, — констатировал он. — Надо бы поближе.

— Просто вдарь им чуть пониже ватерлинии, чтобы они не смогли перерезать канат, — сказал Ваймс.

— Так точно. Есть.

— В чем дело, сержант?

— Мы ведь плывем в Клатч?

— Я бы сказал, в направлении Клатча. Да.

— Только… у них жарко, значит, скоро я стану совсем глупым?

— Надеюсь, нам удастся остановить их до того, как мы доплывем до Клатча, Детрит.

— Мне вовсе не хочется стать глупым. Я знаю, все говорят, мол, тролль Детрит, он тупее, чем, э-э, чем…

— …Кирпич, — завершил Ваймс, не отрывая взгляда от светового пятна.

— Ага. Просто я слышал, что в пустыне по-настоящему, то есть совсем, ЖАРКО…