Паук раскинул сеть
Шрифт:
– Я бы тоже хотела, - стесняясь, призналась в родившейся в голове эротической фантазии гоэта. Лёгкие пузырьки приятно щекотали кожу, горячая вода расслабляла.
– Чего?
– соэр остановился у края площадки, за которой шла глубина.
– Да так, - стушевалась Эллина и врезалась телом в водную гладь.
Если она скажет, что хотела бы заняться с ним любовью в бассейне, Брагоньер точно не поймёт. Особенно желания сделать это днём. Гоэта сама не понимала, почему оно возникло. То ли из-за той парочки, то ли из-за полуобнажённого соэра, выгодно смотревшегося на фоне ровесников, то ли из-за желания
– Скажите уж, госпожа Тэр. Мне любопытно, чего вам в кой-то веки хочется.
Эллина проглотила издёвку. В какой-то мере Брагоньер прав, она вечно от всего отказывалась, зато предложения о работе принимала с радостью.
– Это личное, господин Брагоньер.
– Вторая попытка попросить прощения?
– хмыкнул соэр и перевернулся на спину. Вода легко держала на поверхности, массируя тело горячими струями.
– Я ваши извинения принял, учёл смягчающие обстоятельства.
Эллина с облегчением перевела дух, хотя подозревала, в номере ей предстоит во всех деталях поведать о своих фантазиях. Брагоньер точно не забудет, выпытает даже температуру воды в воображаемой купальне. И сделает, если сочтёт возможным удовлетворить подобные желания. Казалось бы, удача - найти такого податливого мужчину, но гоэта смущалась откровенности, которую тот от неё требовал.
После купания в открытом бассейне перебрались в закрытый. Вход туда был платным, зато никакой случайной публики.
Эллина впервые пила игристое вино в купальне. И впервые же закусила губу от удовольствия, чтобы не издать ни звука. 'Там люди', - повторяла себе гоэта, глядя на двери закрытого небольшого бассейна с минеральной водой. Руки уперлись в мраморный бортик, тело послушно отдалось любовнику. Брагоньер не стал расспрашивать, он сделал, второй раз в жизни не позаботившись о предохранении. Эллина даже задумалась, не напророчила ли её величество беременность. Брагоньер вполне мог, благо гоэта, полагаясь на педантичного в подобных вопросах любовника, своё средство в поездку не взяла. Грешным делом Эллина даже подумала, будто он специально, в продолжение утреннего разговора. Мол, смотри, я завожу от тебя ребёнка, ты не окажешься на помойке жизни. Или другой вариант: ребёнок как средство оправдать мезальянс. Гоэта склонялась к первому: слишком велика разница в положении, чтобы соэр женился на понесшей от него девице. Тогда бы всем аристократам пришлось брать в жёны случайных любовниц.
Мысль промелькнула и исчезла, смятённая чувствами. Брагоньер угадал абсолютно всё, будто заглянул в голову любовницы. Эллина ощущала себя жутко развратной. Во-первых, все наверняка догадывались, зачем соэру понадобился своеобразный отдельный кабинет, во-вторых, её это не волновало.
– Наконец-то не притворялась, - пальцы Брагоньера погладили по бедру. Он отстранился, позволяя Эллине выпрямиться и сделать глоток игристого пересохшими губами.
– Ты знал?!
– обернувшись, гоэта шокировано уставилась на соэра. Тот пребывал в состоянии умиротворения и тоже потягивал игристое.
– И ни разу не начал: 'Эллина, скажи, как именно...'?
– Разумеется, знал, - усмехнулся Брагоньер.
– Когда несколько месяцев поспишь с женщиной, изучишь реакции её тела, поймёшь, когда она довольна. Спрашивать я спрашивал, но ты добровольно сотрудничать не желаешь.
Эллина закашлялась и поспешила сгладить неловкость момента разговорами о празднике, о котором слышала от продавца билетов. Соэр слушал рассеянно, потом и вовсе оставил гоэту одну, пообещав вернуться к пяти часам.
– Прости, но подобное безделье не для меня.
Эллина провела время с пользой для здоровья. Она сходила на целебные ванны, почистила паром кожу и размяла косточки под руками массажистки.
Брагоньер ждал в условленном месте и предложил прямо сейчас выбрать цветы. В итоге в ресторан гоэта ехала с корзинкой на коленях. Стоила она целую чекушку - сущее разорение, но соэр отдал, не торгуясь. Понравились любовнице заморские цветы с курортной наценкой - пусть берёт. Хочет не один цветочек, а композицию? Пожалуйста. Самого его цветы не интересовали, Брагоньер только расплачивался.
В Трию вернулись прежним образом - в экипаже. По просьбе Эллины сделали крюк, чтобы проехать ближе к морю. Волнами любовалась только гоэта, Брагоньер же углубился в чтение местной газеты и копии информационного листка. Покосившись на спутника, гоэта вздохнула. Такой вид, а Брагоньер даже не взглянет!
– После ужина пройдёмся по набережной, - выдвинула ультиматум Эллина.
– Не меньше часа.
Соэр кивнул и вновь углубился в чтение.
Над головой с громкими криками-стонами кружили чайки. Они быстрыми тенями ныряли в воду и вытаскивали блестящую рыбёшку.
Эллина довольно улыбалась, косясь на спутника. Тот сегодня удивил, хотя, если разобраться, обе физических близости, определившие их отношения, стали для гоэты полной неожиданностью. Во второй раз Брагоньер и вовсе показал невиданную страсть, не спросил согласия.
Не удержавшись, Эллина, смущённо шёпотом спросила:
– А в купальне ты?..
– Исполнил твоё желание, только и всего. Оно, мягко говоря, удивило, но...
– ...но тебе самому хотелось?
– лукаво подмигнула гоэта, незаметно погладив соэра по руке.
– Я воспитан несколько иначе, госпожа Тэр, для меня подобное...как бы помягче выразиться? Словом, хотеть такого я точно не мог. Вы знаете мои предпочтения.
Окончательно забыв о присутствии кучера и прекрасном виде, Эллина прильнула к Брагоньеру и подначила:
– Конечно, конечно, благородный сеньор, вы абсолютно ко мне равнодушны.
– Эллина!
– строго одёрнул соэр и отстранился, бросив быстрый взгляд на возницу: не видел и не слышал ли?
– Обсуждать подобные темы неприлично.
– Вот себе это и скажите, - откровенно потешалась гоэта.
– Госпожа Тэр!
– не сдержавшись, рявкнул Брагоньер и уже тише добавил: - Окажите любезность, замолчите и не позорьте на людях. Ваши манеры с головой выдают происхождение. И хорошенько думайте перед тем, как жаловаться, я могу удовлетворить просьбу, и, поверьте, хуже станет только вам.
Эллина прикусила губу и остаток пути гордо хранила молчание.
Трия пёстрым ковром раскинулась вдоль побережья. На плоских крышах грелись горожане, перетащив из комнат плетёные из лозы кушетки. В воздухе пахло морем, сладостями, духами и дымом коптилен. По улицам прогуливалась празднично одетая публика, из открытых дверей таверн и террас ресторанов лилась музыка.