Паутина 1953
Шрифт:
Тоня плохо помнила, как прошли похороны, как она рыдала над гробом, как осталась совсем одна на чужом кладбище над свежей могилой родного человека…
***
Согласно решению суда, семья осуждённого должна была возместить ущерб, нанесённый Василием государству. Понятно, что ценных вещей у Антонины не было. Жили на квартире, дети учились, и копить было не из чего. О существовании домика в Донбассе здесь никто не догадывался, а потому конфисковали часть мебели, кровать мужа, радиорепродуктор, ещё что-то, оставив одинокой осиротевшей женщине лишь самое необходимое.
Борис с Валентином
4.
Борис окончил десятилетку в 1941-м, навеки врезавшемся в память народную грозном и ужасном году. Война неожиданно быстро подкатилась к Донбассу, и он, семнадцатилетний подросток, вместе с отцом был эвакуирован за Урал, в город Барнаул.
Работая на производстве, парень просился на фронт, где решались судьбы Отечества. Но отец, помня первую мировую и гражданскую войны и понимая масштабы новой бойни, употребил весь свой авторитет и строго наказал сыну:
– Ты поостынь немного, Борис. Воевать надо уметь. Сначала освой азы военного дела, научись бить врага, выбери оружие, и только потом отправляйся на фронт. А если придётся отдать свою жизнь, то отдать её надо с толком, захватив с собой на тот свет как можно больше фашистских извергов. Подумай, сколько полегло и ещё будет убито наших ребят! Молодых, зелёных, необученных - одна винтовка на троих...
– Но Родина в опасности, немцы под Москвой!
– не унимался Борис.
– А если мы здесь не наладим массовый выпуск автоматов, то чем, палками будем воевать?
– хмуро сказал отец, давая понять, что разговор окончен.
Понял или не понял Борис, но подчинился отцовской воле и работал на производстве целый год, до восемнадцатилетия. Потом были краткосрочные курсы при военном училище, где учили воевать молодых, зелёных ещё курсантов. Учили искусству убивать штыком, ножом, голыми руками, а также при помощи пистолета, винтовки, автомата, пулемёта... И вот, наконец, молодой обученный боец попал в действующую армию, в элитные гвардейские воздушно-десантные войска, недавно сформированные и перешедшие в резерв ставки Верховного Главнокомандования, в резерв самого Сталина. Подходил к концу 1943 год. Немцы к тому времени получили своё и в Сталинграде, и под Курском, а Верховный придерживал резервы для решительного наступления, используя их только в случае крайней необходимости.
Первой большой полномасштабной операцией, в которой довелось участвовать молодому воину, было взятие Будапешта. Парашютный десант высадился в тылу у фашистов. Захват и удержание плацдарма прошли чётко, по отработанному сценарию. Враг наступал, пытаясь уничтожить парашютистов. Но подоспели основные силы, и поставленная задача была выполнена с честью, несмотря на большие потери. Оставшиеся в живых хоронили погибших.
Юноша не мог смотреть без содрогания на обескровленные, бледные куски человеческой плоти: руки, ноги, головы, лежавшие отдельно… Психика не выдерживала, давала сбои, желудок выворачивало наизнанку. Закрывая глаза перед сном, он видел горы трупов, рядами уложенных в чёрную яму… Потом всё это приходило к нему в ночных кошмарах, которые долго терзали бойца, а спустя годы - ветерана этой ужасной бойни, заставляя его вдруг просыпаться среди ночи, хватаясь рукой за больное, бешено бьющееся сердце.
Но самое страшное, что довелось увидеть на войне Борису - это тело обнажённой женщины, почти девчонки - без обеих ног и с перебитой, но не оторванной до конца рукой. Прекрасные, изуродованные разорвавшимся снарядом формы неделю стояли перед глазами молодого, не знавшего женской ласки парня. Именно здесь, глядя на зловонные трупы погибших молодых ребят, он осознал, понял и умом, и сердцем, и печёнкой, от чего отец, этот умудрённый опытом человек, хотел его оградить. Действительно, очень трудно нормальному, не нюхавшему пороха молодому человеку объяснить, рассказать, довести до него полную ужаса картину этого безумства, носящего короткое имя - ВОЙНА.
В одной из операций молодого десантника ранили. Когда через полгода он вернулся в действующую армию, то удивился произошедшим переменам. На дворе был май 1945го. Война была близка к завершению, и всеобщему ликованию победителей не было предела. Ходили по домам местных жителей, пили, ели, веселились, стреляли в воздух от избытка чувств... Командирам подчинялись с видимой неохотой, да и то - только своим, боевым. Так долго продолжаться не могло, и победителей отправили домой, заменив их новыми, не нюхавшими пороха, но дисциплинированными войсками.
5.
Демобилизовавшись, Борис вернулся к родителям в Молодечно, в Белоруссию. В те далёкие годы «чистая» анкета была обязательным условием для продвижения молодого человека по работе, по службе, где бы то ни было. Но ничто не вечно под луной. Испортить анкету мог сам её обладатель, проронив на людях неосторожное слово, могли его родственники, проживающие за границей либо судимые. Но самым страшным пятном в этом документе было происхождение. Гражданам СССР дворянского рода или из буржуазии не было хода никуда. Причём, их в первую очередь забирали органы, подозревая в самых страшных преступлениях - вплоть до измены Родине.
Но молодой защитник Отечества пролетарского происхождения, вступивший в Партию на фронте, мог рассчитывать на многое. Не хватало только высшего образования, и Борис, по совету отца, решил поступать в Московский Горный институт. Тем более, что тогда на слуху был лозунг: "Шахтёры - гвардия труда". Так из гвардии армейской он шагнул в гвардию трудовую. Документы об окончании десятилетки были утеряны, и за полгода парень сумел подготовиться и сдать сначала выпускные экзамены за десятый класс, а затем и вступительные в ВУЗ.