Паутина чужих желаний

Корсакова Татьяна Викторовна

– Евочка, – Рая перестала распекать кухарку, уставившись на меня воспаленными не то от бессонницы, не то от слез глазами, – Яков Романович уже уехал?

– Ага. – Я кивнула и откусила от булочки еще один кусок. – На прощание велел тебя слушаться.

– Мудрый человек. – Рая, отодвинув от меня корзинку, сказала строго: – Не кусочничай, через час будет готов обед.

Ждать целый час мне не хотелось, да и булочки оказались уж очень вкусные, но я сделала над собой усилие. В конце концов, я не за едой сюда пришла, а за лекарством.

– Рая, у тебя что-нибудь от боли есть? – спросила

я как можно более небрежно.

– От какой боли, Евочка? – тут же насторожилась экономка. – Что у тебя болит?

– А, ерунда, – я махнула рукой, – голова.

– А что сказал доктор? Ты же была у доктора?

– Конечно, – соврала я. – Доктор сказал, что это последствия травмы, и бояться нечего. Ну, так как насчет лекарства?

– В моем кабинете есть аспирин. Доктор разрешил тебе аспирин, Евочка?

– Во всяком случае, не запрещал, а что не запрещено, то разрешено. Так когда, говоришь, обед? – Я сунула в рот остатки булочки. – Ровно через час?

Экономка кивнула, взгляд у нее был внимательный и настороженный. Наверное, не поверила, что я консультировалась у доктора.

– Значит, успею немного подремать. – Я встала из-за стола и улыбнулась Вовке: – А ты, любезный, уже знаешь, где будешь квартировать?

– Я как раз собиралась показать Владимиру его комнату. – Рая посмотрела на меня с укором. Ну, кто бы сомневался, Вовка уже успел втереться к ней в доверие, хитрый лис.

– И где он будет обитать?

– Комната Владимира соседняя с твоей, Евочка. – Бледные Раины щеки вдруг тронул легкий румянец. – Флигель для персонала сейчас как раз ремонтируют, и мы вынуждены селить сотрудников в гостевом крыле. С тобой на этаже, помимо Владимира, проживает еще горничная Анечка, очень славная и тихая девочка, и вот Зоя Семеновна. – Рая кивнула в сторону поварихи. – Евочка, поверь мне, это временные неудобства, к лету ремонт будет окончен.

– Никаких проблем! – мотнула я головой и едва не зашипела от накатившейся волны боли. – Даже хорошо, что Владимир будет у меня под рукой.

– Как скажете, хозяйка. – Вовка, стервец, иронично усмехнулся и встал из-за стола.

– А давай я сама тебе комнату покажу, – предложила я. – Рая, ключ у тебя?

– Нет, в моем кабинете, – экономка покачала головой, – и аптечка там же.

– Нет проблем, – я тоже встала. – Сначала заглянем к тебе в кабинет, а потом мы с Владимиром прогуляемся по дому.

В кабинете Раи, как и следовало ожидать, царил идеальный порядок: письменный стол с надраенной до зеркального блеска столешницей, стул с высокой спинкой, книжный шкаф с ровными рядами книг, запах стерильности. Если бы не висящие на стенах картины, ощущение казенщины было бы тотальным и угнетающим, но картины все меняли.

– Ух ты! – пробормотал замерший за моей спиной Вовка.

– Вам нравится? – В тусклых Раиных глазах вспыхнул огонек материнской гордости.

– Очень. – Вовка приблизился к одной из картин. На ней было изображено распахнутое настежь окно, из которого в комнату лился самый настоящий солнечный свет, яркий и по-летнему теплый. – Это окошко запросто может конкурировать с настоящим. – Он перевел взгляд на занавешенное густым тюлем окно. – Нет, оно гораздо реальнее.

– Вы

так считаете? – Раиса улыбнулась. – Сказать по правде, мне всегда так казалось, но я не могу быть беспристрастной.

– Почему же, Раиса Ивановна?

– Потому что это картины Раиного сына, – сообщила я с такой гордостью, словно Сева был не Раин, а мой сын.

– С ума сойти! – На рыжей Вовкиной морде читалось такое искреннее восхищение, что я начала понимать, как ему удается так быстро располагать к себе людей. Вот этой своей восторженной искренностью, умением находить в каждом зерно чего-то светлого и правильного. Интересно, что хорошего он нашел во мне?…

– Евочка, – Рая перехватила мой задумчивый взгляд и расценила его по-своему, – тебе совсем нездоровится? Сейчас, сейчас! – Она выдвинула верхний ящик стола, достала связку ключей и пузырек с лекарством.

– Дай сразу две, – попросила я, глядя на аспирин глазами наркомана в ломке.

– Бери все. – Рая выглядела встревоженной.

– Все не надо. – Я высыпала на ладонь две таблетки. – Этого будет достаточно.

– Евочка, может, все-таки к врачу?

– Уже была. Рая, не волнуйся, все под контролем. – Я сунула таблетки в рот и поморщилась от непривычного вкуса. Только бы помогли, потому что как-то не приучена я терпеть такую боль. Да что там такую – вообще никакую, мой прежний организм отличался исключительной стойкостью и закаленностью. Нынешнему с ним не тягаться.

– Ну, Владимир… – Дожевав таблетки, я перевела взгляд на своего нового водилу. Вид у него, кстати, был таким же озабоченным, как и у Раи. Да, хреновый из него конспиратор. – Владимир, – повторила я с нажимом, – хватит любоваться картинками, подожди меня в коридоре.

Вовка едва заметно нахмурился, но перечить не стал, коротко кивнул Рае и вышел из кабинета.

– Евочка, ну нельзя же так. – Экономка укоризненно покачала головой. – Володенька кажется мне очень милым мальчиком, таким добрым и интеллигентным.

– Я ему не за доброту и не за интеллигентность деньги плачу, – отмахнулась я и полезла в задний карман джинсов за конвертом. – Вот, – я положила его на стол, – это Щирый сегодня привез, сказал, что там ровно двадцать тысяч, если хочешь, пересчитай.

– Евочка, – Рая часто-часто заморгала. – Евочка, спасибо.

– Ай, ерунда. – Я почувствовала себя не в своей тарелке. – Я ведь не благотворительностью собираюсь заниматься, я ж в долю к вам хочу. Понимаешь? Думаю, что Севины картины окупят все с лихвой.

– Ну и что. – Рая, смахнув набежавшую слезу, суетливым жестом спрятала конверт в ящик стола. – Все равно, Евочка, я очень многим тебе обязана.

– Ничем ты мне не обязана. – Я уже была не рада этому своему порыву, сейчас Рая, чего доброго, в ножки мне упадет в приступе благодарности.

Как в воду глядела. Рая упала. Ну, не совсем упала, а медленно опустилась на колени и вцепилась руками в мои джинсы.

– Евочка… – Больше она ничего не сказала, просто смотрела на меня снизу вверх. За пеленой непролитых слез на дне ее глаз я увидела что-то такое… Не поняла я, что это было, но испугалась изрядно. Так испугалась, что помимо воли отшатнулась от экономки, и та едва удержала равновесие.