Паутина Лайгаша [=Ворон]
Шрифт:
– Так вот, если один из них гибнет, эта чудная мелодия исполняется в течение всей тризны. Дня этак два-три.
– Но вы же…
– Не беспокойтесь, – щедро утешил его маг, – к вендрингам я не имею ни малейшего отношения. Просто это одна из любимых музыкальных тем Мимбо. У него, знаете ли, тоже есть свои маленькие слабости.
Хорошо, что не Тома, подумал гном. Вразумить бесплотного слугу было бы еще труднее, чем бессловесного меломана.
– Полностью с вами согласен, – молчание Мэтта ничуть не помешало Баурасту продолжить
– Благодарю, – гном был на редкость вежлив, – но я, сказать честно, полностью лишен слуха. Петь люблю, а так – не очень.
– Что ж, тогда как-нибудь в другой раз, – благосклонно покивал Баураст.
– А нельзя их как-нибудь, – теряя остатки терпения, Мэтт решил пойти напролом, – тряпочками обвязать, что ли?
– Можно, конечно, – без энтузиазма откликнулся чародей. – Но что это изменит? Они и через тряпочку звенеть будут, и через матрас – я уже и сам пробовал.
– То есть мы обречены? – сбился с шага гном.
– Ну, зачем же так мрачно? – Баураст ласково похлопал Мимбо по шее. – Если вы сумеете найти подход к моему четвероногому спутнику…
– А это возможно? – Мэтт с сомнением посмотрел на упрямую морду Мимбо.
– Вряд ли, – неохотно признался Баураст. – Скажу вам по секрету, он упрям, как осел.
– Видите ли, – мысленно похвалив себя за изобретательность, гном вновь великодушно позволил себе быть вежливым, – впереди нам предстоят нелегкие испытания. Каждому из нас придется рисковать жизнью. И не раз. Так стоит ли идти в бой под звуки погребальной песни?
Неожиданно ослик громко расхохотался:
– А я-то все думаю: что тебя так волнует?! Хочешь совет, гномик? Не бери в голову! Вендринги исполняют эту чудную мелодию не в знак скорби по павшим, как ты, я смотрю, подумал. Напротив, она должна внушить оставшимся, сколь сладостна схватка, если даже смерть не в силах остановить настоящего воина!
Вздрогнув от неожиданности, гном отошел в сторону, бормоча что-то вроде: «Чем-то он мне неуловимо напоминает Макобера…».
Некоторое время друзья шли молча, искренне стараясь почувствовать себя настоящими вендрингами.
Удавалось им это с переменным успехом, причем особенно переменным успех был у Бэх: в отличие от Мэтта, она обладала слухом. И перезвон колокольчиков был для нее столь же мелодичен, как звук воды, капающей на темя приговоренного к пытке.
Наконец и ее терпение истощилось. Однако когда девушка решительно приблизилась к чародею, тот обратился к ней первым:
– А правда ли, прекрасная леди, что жрецы Темеса умеют исцелять любые болезни, а не только полученные в бою раны?
– Чистая правда, – Бэх пока еще не понимала, к чему он клонит. – А почему вас это интересует?
– Видите ли, – маг понизил голос до шепота, – несколько лет назад у меня начало твориться
Вспомнив около дюжины теплых шерстяных одеял, которые Баураст меланхолично доставал накануне вечером из седельной сумки Мимбо, Бэх едва удержалась от того, чтобы фыркнуть.
Но жрица взяла в ней верх.
– До привала дотерпите?
– Ни малейших сомнений, – благодарно кивнул чародей.
Бэх поколебалась, не заговорить ли все же о невыносимом звоне колокольчиков, но теперь это показалось ей не совсем удобным.
Решив, что она, пожалуй, тоже сможет дотерпеть до привала, девушка продолжила прерванную беседу с Айвеном. Впрочем, беседой это можно было бы назвать лишь очень условно: девушка изо всех сил пыталась вызвать у мага хотя бы подобие улыбки, вновь и вновь натыкаясь на его равнодушно-застывший взгляд.
После полудня, когда все остановились передохнуть и слегка перекусить, жрица подошла к сидевшему на траве Баурасту.
– Не передумали?
– Нет, нет, если вас это действительно не затруднит, – чародей обнажил слегка припухшее колено.
Прикоснувшись к нему, девушка настроилась на молитву.
Тигр, исцеляющий всякого, кто идет в бой…
Однако ее медальон оставался холоден и безучастен.
Так значит, все-таки это был не сон…
Бэх похолодела. И только сейчас поняла, что весь день гнала от себя мысли о том, что произошло ночью.
Она – жрица Зирментай. Жрица богини мудрости. К этому надо будет еще привыкнуть. Надо сделать себе медальон, чтобы Зирментай его освятила. Надо узнать, какие умения та дарует ей вместо утраченных. И не исчезнет ли ее способность исцелять раны.
Прервав молитву, Бэх отвернулась от Баураста и бережно сняла с шеи медальон Темеса. Что ж, раз медальона Зирментай у нее нет, остается прямое обращение к богине.
Она вновь попыталась настроиться на лечение, вызвав перед глазами образ женщины, восседающей на сверкающем троне.
Зирментай, прошу тебя, ответь своей жрице, даруй ей божественную силу…
Слова падали в пустоту. Если ночью богиня была близка настолько, что, казалось, ее Силу можно было черпать руками, то теперь Бэх не чувствовала даже слабого контакта. И с ужасом поняла, что не знает ни единого ритуала, посвященного своей новой покровительнице.
Но как признаться в этом Баурасту?
– Мессир, – в конце концов решилась она, – Тигр сейчас не слышит меня. Если вы не возражаете, попозже я бы попробовала еще раз.
– Конечно, конечно, – чародей был сама любезность. – И не корите себя, даже если вам вообще не удастся мне помочь. В конце концов, я же не воин.
Интересно, а бывают ли боги – покровители магов?
Впрочем, у нее были сейчас куда более важные заботы.
Зирментай, ответь мне, научи молитвам и посвяти в каноны!