Паутина ложи «П-2»
Шрифт:
А. Форлани держал свой сейф закрытым, сколько мог, но премьер тоже не всемогущ, он уже не управлял обстоятельствами. Вечером 20 мая 1981 года список ложи «П-2» попадает в редакции газет. Скандал настолько грандиозен, что завершается правительственным кризисом. Христианско-демократическая партия (ХДП) впервые за послевоенные годы утрачивает пост премьер-министра. Потеря чувствительная, особенно, если учесть, что тремя годами раньше ХДП потеряла пост президента страны, что было вызвано вынужденной и досрочной отставкой ее представителя Дж. Леоне. Сам скандал, связанный с его именем и прозрачно намекавший на коррупцию, удалось погасить в самом зародыше. На сей раз каждое новое сообщение буквально подливало масла в огонь. Как «огромную политическую язву» охарактеризовала ложу «П-2» газета итальянских коммунистов «Унита». «Еще один отравленный плод нашей политической системы, которая на протяжении слишком многих лет привязана к одной партии — ХДП», — отмечала римская «Мессаджеро». По мнению газеты, факты, вскрывшиеся в связи с ложей «П-2», напоминают «театр ужасов» «А впрочем, какой же иной могла бы быть реакция Италии, которая
Да и как иначе можно было определять сложившуюся ситуацию? Ведь в списках тайной ложи оказалось три министра, 23 депутата, 10 префектов, 10 генералов корпуса карабинеров, 6 адмиралов, 7 генералов финансовой гвардии, около сотни президентов государственных и частных компаний, 47 директоров банков, крупные судейские и прокурорские чиновники. К этому еще нужно добавить четыре издательства, в том числе крупнейший в Италии газетно-издательский трест «Риццоли», 22 газеты, около двух десятков руководителей итальянского радио и телевидения. Члены тайной ложи находились на высочайших постах в самых различных сферах государственно-политической и экономической жизни Италии. Действительно, на случай государственного переворота у авантюриста и проходимца Личо Джелли повсюду были свои люди. Масонство в данном случае служило лишь ширмой для скопища лиц с корыстными и нечистыми помыслами. Список, насчитывающий 962 фамилии, был отнюдь не полным. По утверждению одного из масонов, Франческо Синискальки, число членов «П-2» составляло 1720 человек. Иными словами, почти половина ложи не попала в поле зрения ни следственных органов, ни общественного мнения.
Пора, видимо, сказать несколько слов о масонстве вообще. В современном виде определить его довольно трудно — столь оно трансформировалось и столь далеко ушло от задач и целей, которые ставили перед собой масонские организации. На этот счет существует довольно много разноречивых версий и мнений. Мы будем придерживаться наиболее известных фактов.
В день праздника святого Иоанна Крестителя, 24 июня 1717 года, в лондонской таверне «Гусь и вертел» собрались представители четырех крупнейших цехов английских каменщиков и порешили создать единую Организацию, которая бы защищала их профессиональные интересы, оказывала взаимопомощь членам организации и передавала тайны ремесла только в своем узком кругу. Организацию назвали Большой объединенной ложей Лондона. С тех пор слово «ложа» прочно вошло в обиход масонства, хотя само оно постоянно трансформировалось. Со временем масонство перестало носить узкопрофессиональный характер, и в масонских ложах появились представители свободных профессий и даже аристократических кругов. Во Франции, например, масонами были знаменитые энциклопедисты и герцог Орлеанский. Зеленым лейтенантом вступил в масонскую ложу будущий император Наполеон. Масонство наших дней представляет собой клановый характер, и доступ в те или иные ложи нередко определяется размером банковского счета или политическим весом желающего стать масоном. Например, многие американские президенты были масонами. Среди них видим Джорджа Вашингтона и Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна и Линдона Джонсона. Есть сведения, что занять Белый дом Джимми Картеру также помогли масоны.
Бесспорно, что среди масонов можно встретить людей, придерживающихся различных политических ориентаций и философских концепций, но независимо от этого использующих масонство в узкокорыстных и карьеристских целях. Конечно, среди «братьев» есть люди, не ставящие себе подобных целей и лишь ищущие защиты и поддержки в условиях жестокости и бесчеловечности капиталистического бытия, но не они определяют лицо масонских лож, а тем более таких, как «П-2». Не случайно Личо Джелли не раз в разговорах упоминал о «сынках» и «пасынках» ложи. Во всяком случае установлено, что в «П-2» некоторые рядовые члены даже не подозревали, какая элита итальянского общества, если можно здесь так выразиться, «делит» с ними честь принадлежать к «П-2». Именно банкиры и генералы, крупные чиновники и промышленники, политические деятели и руководители секретных служб определяли лицо «П-2», делали ее подрывной и опасной организацией для республиканских институтов Италии. При этом, несмотря на свою «высокопоставленность», они зачастую действовали как заурядные уголовники, чья опасность для общества была особенно велика именно в силу их высокого положения и соответствующих возможностей.
СХОЖИЕ СУДЬБЫ
Когда Микеле Синдона оказался за решеткой американской тюрьмы, кто-то должен был занять его место. Общество, где деньги являются идолом и двигателем жизни, а тем более такое ответвление его, как ложа «П-2», не может обойтись без финансовых манипуляций. Обычно они проводятся на самой грани закона, но еще чаще переступают его. Весь вопрос заключается в том, будет ли это обнаружено и последует ли наказание. Когда деньги служат политике, секретным службам или организации типа «П-2», возможность кары невелика, ведь практически на всех ступенях общественной лестницы есть свои люди. Здесь, пожалуй, можно, заменив лишь одно звено в формуле Маркса, увидеть другую закономерность: деньги — политика — деньги. Иными словами, деньги, вложенные в политику, помогают дать другие, большие деньги. Конечно, тут трудно говорить о конкретных процентах прибавочной стоимости, но и в этом случае действует непреложный постулат: деньги вкладываются для получения новых должностей, постов, словом, увеличения влияния. Последнее используется для обогащения, захвата под свой контроль новых общественных сфер и в конечном счете для производства новых денег и роста финансового могущества.
Эстафету Синдоны принял другой банкир — Роберто Кальви, глава крупнейшего в Италии частного «Банко
Именно связями в мире политики можно объяснить то, что, когда Кальви оказывается за тюремной решеткой, он там не задерживается: ровно через месяц он оказывается на свободе и вновь занимает президентское кресло «Банко Амброзиано». Правда, полностью избежать неприятностей не удается. Он приговорен к 4 годам тюремного заключения и штрафу в 16,6 млрд, лир, но главное — до апелляционного суда он на свободе, а будет ли приведен в исполнение вынесенный приговор — это еще вопрос.
Для людей масштаба Кальви между вынесением приговора и его исполнением длинная дорога, которую подслеповатая буржуазная Фемида зачастую преодолеть не в силах. Шаги сильно зависят от ритма и интенсивности звона монет, на которые в таких случаях люди типа Кальви не скупятся. Поговаривают, что выход из тюрьмы обошелся Кальви в 3 млрд. лир. Но что за счеты, когда речь идет о собственной свободе? Возможно, что деньги сами по себе и не открыли бы для Кальви двери на волю, но в сочетании с помощью друзей из политического мира они оказались универсальной отмычкой, способной вскрыть бастионы итальянской юриспруденции.
Еженедельник «Панорама» писал в связи с этим: «Когда судьи стали поднимать крышки над кипящими кастрюлями „Банко Амброзиано“, Кальви нашел главных защитников не в коллегии адвокатов. Он получил нечто большее, заключавшееся в комбинации трех тузов, каковыми являлись секретари трех крупнейших партий правящей коалиции: христианско-демократической, социалистической и социал-демократической». Добавим, что у Кальви неплохие связи с Ватиканом, которому он, так же как и его предшественник Синдона, оказывал немалые услуги.
Во время заключения Кальви его жене регулярно звонит глава Института религиозных дел, в просторечии называемого Ватиканским банком, Марцинкус. Его интерес к судьбе Кальви небескорыстен. Он опасается, как бы Кальви не «разговорился» о совместных операциях ИОР и «Банко Амброзиано». И, наконец, о судьбе Кальви заботливо печется такой человек, как Франческо Пацьенца, не покидавший дома Кальви почти на протяжении всего времени, что банкир находился за решеткой, и развернувший бешеную деятельность. Личность этого человека, постоянно находящегося на виду, тем не менее не совсем ясна, но некоторые характеристики вполне очевидны. Вот, например, что говорит о нем жена Кальви: «Пацьенца — человек активный, обладающий немалой долей личной симпатии, но он был и есть агент ЦРУ». Не правда ли, протягивается занятная цепочка: банкир Кальви, член масонской ложи «П-2», — глава ватиканских финансов Поль Марцинкус, кардинал американского происхождения, — итальянец Пацьенца, работающий на ЦРУ?
Как раз в эти дни Пацьенца сообщает сыну Кальви — Карло, что его срочно хочет видеть монсеньор Джованни Келли, постоянный представитель Ватикана в ООН. Карло Кальви и Пацьенца вылетают в Нью-Йорк. Вот что рассказал Карло Кальви о прибытии в Нью-Йорк и событиях, там происходивших. «Нас ожидали известный мафиози, друг Синдоны и Джелли, и священник, впоследствии арестованный за контрабанду предметами искусства (имена этих лиц рассказчик не называет. — Г. З.). Оба посоветовали мне очень внимательно прислушаться к тому, что скажет монсеньор Келли. Затем мы все вместе отправились в штаб-квартиру Ватикана при ООН, где Келли нас принял в своем кабинете. Он в очень дипломатичных тонах и выражениях дал понять, чтобы отец молчал, никаких секретов не выдавал и надеялся на провидение». За корректной и мягкой формой разговора крылись весьма неприглядные дела и столкновения разных интересов. Позже на страницах «Панорамы» Карло Кальви уточняет: «Синдона шантажировал моего отца, и это бесполезно скрывать. Он эксплуатировал финансовые способности отца, присваивал его идеи в проведении операций». Что касается Ватикана, то он, по словам сына Кальви, постоянно выкачивал деньги из «Банко Амброзиано». «Мой отец был финансистом, а Джелли — политиком, — рассказывает Карло Кальви. — Они были тесно связаны. Это так же верно, как то, что несчастья моего отца начались с падения Джелли».