Паутина противостояния
Шрифт:
— Гордость, — тихо произнес Схинки.
— Гордость всегда вела меня вперед. И приводила к победам.
В черных глазах нава полыхнули зарницы. Зарево пожаров, что окутывали крепости асуров. Зарево Первой Войны, выигранной им тысячи и тысячи лет назад.
Ярга поднялся с кресла и медленно прошелся по кабинету. Черный костюм, черная рубашка, черный галстук и черные ботинки. Черные волосы и черные глаза. Подвижное черное пятно среди черных стен и черной мебели кабинета. Когда-то Схинки смущало пристрастие повелителя к цвету Тьмы, однако по прошествии некоторого времени привык, стал воспринимать как должное.
— Произошедший
Они останутся на базе и продолжат играть с подозреваемыми в кошки-мышки.
— Да, я понял. — Схинки почесал затылок. — Но все-таки хорошо, что Гриму не удалось позвонить…
— Этого ведь и не требовалось, так?
— Чего именно?
— Звонить. — Схинки внимательно посмотрел на комиссара: — Достаточно было вынести телефон на поверхность, да?
— Сейчас догадались?
— Пытался сделать вам комплимент.
— Не мне — человскому обществу, — скромно уточнил Сантьяга. — Вы смеетесь над челами, а они, между прочим, большие мастаки по части всевозможных устройств и приспособлений. У них отняли магию, они заменили ее технологиями и развивают их такими темпами, что скоро, вполне возможно, сумеют встать с нами на один уровень.
— Ода в честь обезьян?
— Я реалист.
— Тогда посмотрите на вещи реально: будь у меня сигарета, я бы рассказывал историю куда веселее. Возможно, с большими подробностями.
— Подробности вы спрашиваете у меня, — язвительно заметил Сантьяга. — Итак, мы установили, что Ярга недооценил челов. Что дальше?
Схинки помолчал.
— А что с телефоном?
— Когда Грим вынес его на поверхность, он автоматически нашел сеть и зарегистрировался в ней. Примерно через минуту наблюдатели определили координаты базы.
— Опять вездесущие «ласвегасы»?
На этот вопрос Сантьяга ответил не сразу. Выдержал паузу, насмешливо глядя на Схинки, после чего медленно произнес:
— Нет, не они. Наблюдатели кавалерии, что готовилась идти на помощь.
— Кавалерия не торопилась.
— Никто не собирался атаковать очертя голову. Планировался разгром, а не драка. — Сантьяга улыбнулся. — К тому же главные действующие лица были еще слишком далеко…
— Не, Сиракуза, я в натуре не врубаюсь на этих иноземцев, — робко пробормотал Копыто, разглядывая проносящийся за окнами чуждый московскому оку пейзаж. — Типа, что им, трудно тачку в «четыре на четыре» переделать? Колеса присобачить пошире, ось железную сковать —
Ваня промолчал.
Не стал ничего отвечать, несмотря на то, что это была первая, очень осторожная попытка уйбуя завести разговор с тех самых пор, как их выгнали из офиса «Роллс-Ройс». Тогда разъяренный Сиракуза настолько доходчиво и емко объяснил работодателю глубинный смысл понятия «отсутствие следов интеллекта», что дикарь его понял. Притих. Несколько часов сопел, сидя на переднем сиденье взятого напрокат «БМВ» — роскошный «Роллс-Ройс» остался в мечтах, — и вот заговорил.
— Тупые челы, мля, никакого понятия за бизнес, меня, как миллионера и деятеля, это ваще бесит, в натуре. — Молчание Сиракузы Копыто не расстроило. Вот если бы Ваня принялся ругаться, тогда дело другое, это означало бы, что советник до сих пор в ярости. А раз молчит, значит, успокоился. И в голосе уйбуя появилась знакомая развязность: — Я что думаю? Раз выгоды не видишь, купи себе очки и постарайся разглядеть, мля. Или к шасу в услужение иди, уму-разуму учиться. У нас на родине как на тачку смотрят? Тетку с крыльями над бампером? Фиг вам, иноземцы, у нас и так тетки есть! У нас, мля, сначала смотрят на размер, в натуре. Если в багажник «Ока» поместится, но это ни фига не «Газель», значит, клёвая тачка и за рулем пацан, в натуре, а не лох последний на светофоре парится. А если тачка большая, да еще и тетка с крыльями, то тебе полицейский на развилке будет честь отдавать, как будто жирафа едет…
— Я понял, тебе нужна большая машина.
— И особняк, в натуре, — выдал следующую мечту Копыто. — Прикинь, Сиракуза, домину поставлю тама, где все тузы ночуют, мля. И чтобы по праздникам на веранде симфонический оркестра наяривал. — Уйбуй пальцем указал, где именно находится вожделенная «тама». — А рядом гриль, чтобы колбаса жарилась, все, как тама, у других миллионеров, в натуре. И слуги вокруг бегают. Дворецкие, тама, штуки три, метродотель еще, ну и мажордом в ливрее. Клево, да? Аристократична!
Дикарские представления об устройстве «богатой домины» вызвали у Вани приступ глухой тоски.
— Копыто, заткнись.
— Тогда дай порулить, — немедленно попросил уйбуй.
Дикарь не сомневался, что рано или поздно они с Сиракузой вернутся в Москву, и очень хотел поведать корешам, как он «рассекал по иноземщине, мля».
— Ни за что.
— Почему?
— Потому что тогда мы точно не доедем.
— А куда мы едем?
— На север.
— В Сибирь?! Мля, братан, ты что, припух, как Карлсон, в натуре? Тама такие морозы, что виски в жилах стынет! Я на погибель не хочу, в натуре, я народу нужен, мля! Давай лучше к Кувалде на ковер из дробовиков за золото стреляться!
— Нет, не в Сибирь, — коротко ответил Ваня.
— А куда?
Впереди показался небольшой городок, до боли напоминающий рекламный проспект: «Хотите увидеть добрую старую Англию? Приезжайте к нам, в Шотландию!»
— Думал, раз я без оружия, можно делать, что хочешь? — продолжал надрываться уйбуй. — Фиг тебе, животное! Вези взад, пока я тебя не загрыз, как Тузик грелку, мля!
— Копыто, пожалуйста, заткнись, — устало повторил Ваня.
— Ага! Щаз! Вези взад, сказал! И не Копыто я тебе, а господин Копыто, мля! Миллионер и диссидент!