Паутина зла
Шрифт:
— Не нужны мне начальники, чтобы тебя проглотить. — Великан был уже совсем рядом, ведун почувствовал смрадный запах из его пасти. — Не было у меня таких дорогих гостей сто лет да сто зим, соскучился по теплому сердцу…
— Погрейся!
Олег ударил по протянувшейся к нему лапе с тремя толстыми пальцами. Он не старался ее перерубить — главное было освободить накопившуюся в лезвии силу. Порядочную часть тех сил, что собрал ведун для боя… Кончик сабли вспыхнул яркой звездой, потом будто огненное облако окутало фигуру болотника, а когда оно так же быстро рассеялось, тот уже горел.
— О-ох! — только и сказал великан, закрутившись на месте. — О-ох, горячо!
Остальные криксы в панике отползли назад. Олег смотрел на огромный жаркий костер, ничего не понимая: он-то был уверен, что болотник тут же зароется в сырую грязь, отправится залечивать раны, переживать свое унижение. Но великан оказался то ли слишком глуп, то ли вообще впервые в своей ненастоящей, нечистой жизни столкнулся с огнем — он только вертелся, охая, до тех пор, пока не затих, не превратился окончательно в кучу пылающих головней.
Олег воспользовался костром как прикрытием, повернулся к нему спиной, готовый встретить поднимающееся из Большого Разлива чудовище. Там уже ходили волны, крутились водовороты, в воздух поднялись сотни уток со всех концов болота, полетели куда-то к северу — пережидать зловещие события.
Под их кряканье и высунулась из черной воды уродливая, облепленная гнилой тиной, голова древнего болотника. Он был невообразимо уродлив, весь покрыт глубокими морщинами, более походящими на трещины, из которых тонкими струйками продолжала течь грязная вода. Олег вспомнил лысого, гладенького водяного, и тот показался по сравнению с болотной тварью просто красавцем.
— Здравствуй, хозяин! — Середин прикинул, что при таких размерах болотное чудовище гнаться за ним просто не сможет, и немного успокоился. — Привет тебе от Царя рыб пучеглазых!
Болотник помолчал, разглядывая гостя мутными глазами, потом открыл рот, но вместо того, чтобы ответить, принялся отрыгивать грязную воду. Олег даже на таком расстоянии почувствовал жуткую вонь, а еще вспомнил о болотных газах: «Ох, осторожнее надо быть с огнем…»
Еще одна крикса прыгнула сбоку, то ли атакуя ведуна, то ли просто демонстрируя готовность напасть. Хотя корявые лапы скользнули по траве в трех шагах от человека, Середин решил не спускать такой наглости некрупной твари. В два взмаха обкорнав ей лапы, он схватил криксу за обрубок и, поднатужившись, кинул в еще пылающий костер. Болотница заверещала и тут же выкатилась обратно, рассыпая шипящие в воде угольки.
После бесславной гибели великана все более или менее крупные существа предпочли держаться от ведуна на расстоянии, вокруг ползали — по поверхности и внизу — твари поменьше, но и позлее, голодные. Опасности для Олега они не представляли почти никакой — слишком слабые, ломкие. Но случись на месте ведуна обычный человек, не способный видеть свечение темных аур крикс, не умеющий защищать себя от насылаемых волн ужаса, — все было бы кончено в несколько минут.
За это время хозяин болота наконец вылил из себя достаточное количество воды и оказался способен говорить. Заниматься этим ему явно доводилось не
— Ведун, который сам забрел на болото… Да еще привет от царя пучеглазых рыб передает! Вот так история.
— История моя длинная, а дела торопят! — крикнул Олег. — Водяной наказал через болото пройти, чтобы от умруна-чародея спрятаться. Слышал о хозяине Елового леса, что за Святогоровым холмом?
— Слышал. Чудно все, что ты говоришь… Умрун-чародей сюда приходил, со мной говорил. Силе-е-ен… Не тебе с ним тягаться. Было дело, что и помогал я ему, в обмен на мертвую воду. Так, значит, водяной озерный, дурак проточный, тебя сюда от умруна прятаться прислал?
— Да! Я по краю болота на восток пройду и навсегда с твоих глаз скроюсь! Клянусь обеими руками и обоими глазами зла не чинить ни сейчас, ни потом! — Не нравилось Середину спокойствие болотника.
— Зла не чинить? — повторил тот и вдруг рывком приблизился к колышущемуся «берегу», положил на него голову.
Олег почувствовал, как под ним вздрогнула почва, качнулась несколько раз, словно живая. Как велик болотный царь? Что будет, если бросится, — не провалится ли ведун вместе с ним в черные топи бездонные? Криксы отползали подальше, и это не придавало Олегу бодрости.
— Я тебя вижу, — продолжил болотник, — враг наш. Но говоришь от души… Что ж, не причиняй нам зла. Кто спорить станет? Идти своей дорогой хочешь, умруна-чародея лесного изничтожить… Нет, не победишь ты его, сам сгинешь. Отчего должен я из зубов добычу упускать, умруну лесному отдавать?
— Добыча я невеликая, — Олегу показалось, что сейчас это наиболее весомый аргумент спора, — но если с умруном справлюсь — всем выгода. Ведь набирает силу чародей! Одолеет водный народ на озерах — к тебе придет! Тогда туго вам придется.
— Туго придется, — согласился царь болотный. — Так как ты сказал: водяной, дурак-рыбоед, тебя сюда прислал от умруна прятаться, так?
— Так, — признал Середин.
И тогда болотник засмеялся. Из зловонной пасти полезли пузыри, полетели куски тины. Этот смех тут же поддержали криксы и анчутки, которые до этого вели себя необычайно тихо, не в пример вечно перебивавшему своего «батюшку» водяному народу. Смех, самых разных видов, но одинаково жуткий, нечеловеческий, заполнил собой все болото, Середину сделалось не по себе.
— Что смешного я сказал?!
Болотник затих, и тут же замолчали все, мертвая тишина повисла над царством гнили, только лопались продолжавшие подниматься в Большом Разливе пузыри.
— Иди, — изрекло чудовище. — Только вот еще что… Второй раз увижу — с собой в топь заберу. А глаза у меня везде, по всему болоту.
— Согласен!
— Да я не спрашивал твоего согласия, ведун… Еще: если убьешь умруна, то в наши дела больше не лезь. Поклянись не помогать водяному озерному, дураку похотливому, русалок разводчику.