Паутина
Шрифт:
Но молодая северянка покачала головой. «Я обязана» сказала она отстраненным тоном, отбрасывая через плечо светло-желтую косу. «Первому Топору нужен наследник-хамфаригген, который сможет вести берсерков в битву. Мой долг родить его».
«Ты слышала, как Хрольф говорил об Игрейн», продолжила Дагмар тихо. «Она была моей близняшкой, и пропала прошлой весной в неожиданном шторме. В ночь, когда родились мы обе, старуха, читавшая знамения сказала, что Игрейн вернет магию сильных обликом на Руатим, и поможет возродить древнюю славу, почти забытую ныне. А какой еще путь для
Лириэль в отвращении взмахнула руками. Если Дагмар вбила себе в голову подобное, ей уже не поможешь!
«Но кое-что ты можешь для меня сделать», прошептала девушка. «Я хочу отправиться в Хольгерстед тихо, и одна. Оставь меня, и подожди немного, прежде чем возвращаться в дом моего отца, чтобы они не узнали о моем уходе. Иначе они отправятся со мной, и вручат меня Ведигару – который тоже всему этому не рад – с пышной церемонией. Вот этого, боюсь, я не вынесу». Просьба казалась вполне разумной, поэтому дроу кивнула, и растворилась в близлежащем лесу. После примерно часа она отправилась назад к дому, с вестями о побеге Дагмар.
Улыбка ехидного предвкушения расплылась по лицу Лириэль, когда она представила себе изумление и злость Санджи. Бесстрастные северянки могли закатывать впечатляющие истерики. Лириэль уже здорово развлеклась, наблюдая за демонстрацией таланта Санджи недавно, когда они с Ульфом пробирались в дом на исходе ночи. Само собой, ярость женщины была не столь цветастой и энергичной, как любили проявлять ее жрицы дроу, поскольку темные эльфийки могли подкрепить пронзительные ругательства взмахами змееголового бича и вспышками магического безумия. Но уж что у нее было, северянка использовала на всю катушку, – тут Лириэль отдавала ей должное.
В любом случае, хоть что-то приятное в столь неудачно начавшемся дне.
Ретнор лежал в постели, когда дверь в комнату, выделенную ему Вестресс в ее дворце, взорвалась внутрь. Она разлетелась на кусочки в буре сверкающих кристалликов, засыпавших кровать и застучавших по мраморному полу. Один иззубренный осколок впился в руку, которую он инстинктивно поднял, защищая лицо. Старший Капитан с проклятием выдрал занозу и отбросил ее прочь. Вскочив на ноги, он нагнулся за мечом, всегда стоявшим наготове рядом с кроватью, и, приняв защитную стойку, повернулся к незваному гостю.
На разбитом пороге стояла Шакти, сжимая дымящийся трезубец словно копье. Она двинулась на капитана.
«Три дня ты был в Ночи Наверху», завопила она, «и чего добился? Ты вернулся в Аскарлу без Лириэль Баэнре. Скажи, как ты доставишь мою добычу, или умри от моей руки!»
Вместо ответа капитан бросился вперед, выставив клинок. Он вставил его между зубцами ее оружия, и резко развернулся всем телом. Сила и быстрота его атаки вырвали оружие из рук дроу, трезубец стукнулся об пол.
«Умереть от твоей руки?» ухмыльнулся он.
«Если хочешь, можешь и от своей», прошипела дроу сквозь сжатые зубы. Она выбросила
Знакомая пульсация в новой руке Ретнора породила дрожь ужаса, пробившего его до глубины души. Второй раз коварная конечность предала его под властью проклятого колдовства темной эльфийки. В бессильной ярости он смотрел, как рука поднимает меч и приставляет клинок к его горлу.
«Как ты поймаешь Лириэль Баэнре?» потребовала Шакти подходя ближе. «Расскажи мне все, что ты уже сделал и планируешь сделать, или умрешь!»
Ретнор не сомневался в том, что дроу выполнит угрозу, и заговорил со всей откровенностью. «Я разговаривал с моим шпионом на острове, и теперь, наконец, знаю слабость этой волшебницы. У нее есть любовник, человек – тот самый воин, что отрубил мне руку», признался он неохотно. «По всем сведениям, она верна своим друзьям. Если мы возьмем его в плен, она наверняка отправится ему на помощь».
Жрица не разделяла его убежденности. «Она дроу. С чего ей заботиться о благополучии человеческого мужчины?»
«У тебя есть предложение получше?» осведомился Ретнор, с куда меньшим сарказмом чем он мог бы высказать – казалось мудрым проявить сдержанность, учитывая меч у горла.
«Убей его», холодно посоветовала Шакти. «Если он хороший любовник, потеря разозлит ее, и заставит искать мести». Ретнор обдумал идею, и она показалась вполне логичной, в свете его собственного небрежного отношения к партнершам по постели и опыта общения со стоявшей напротив него темной эльфийкой.
«Будет как ты говоришь», пообещал капитан. «Дата вторжения близится, и сегодня ночью берсерки Хольгерстеда умрут. Все», добавил он с мрачным удовольствием.
«В самом деле? От чьей руки?»
Северянин покосился на свой меч, и его губы сжались в жесткой улыбке. «От руки предательства», произнес он тихо. «Я узнал, насколько оно может быть эффективно».
Странный свет появился в багровых глазах дроу. «Эффективно, но на мой вкус слишком просто», объявила она со злобным весельем, и потянулась к чему-то заткнутому за пояс, чему-то, выглядевшему как рукоять бича.
Когда она потянула его, из складок ее юбок появились несколько толстых веревок. Они взмыли вверх, грозно раскачиваясь и глядя на Ретнора безжалостными, рептильими глазами. К своему ужасу Старший Капитан понял, что бич сделан из живых змей. Пять – и каждая с жадно открытой пастью, сочащимися ядом клыками.
Шакти оттянула руку и хлестнула. Змеиные головы рванулись вперед, и впились зубами в тело Старшего Капитана. Леденящая, парализующая боль пронзила его, заставив рухнуть на пол, онемевшим и лишенным воли.
Жрица вновь отвела руку, вырвав из него змеиные клыки. Она постояла, готовая к новому удару, и заставляя его агонизировать в ожидании.
«Хватит пока», сказала дроу с явной неохотой. «Но помни расплату за неудачу, не рискуй вызвать мой гнев!»
Шакти убрала бич; змеи немедленно свернулись в своих укрытиях. Подняв трезубец, она вышла из комнаты. Человек посмотрел на разбитую дверь, глубокие уколы собственных ран и разодранную плоть, и поразился тому, что дроу вовсе не считала это проявлением гнева. Без особой радости он задумался, что же произойдет, если она действительно разъярится.