Павел и Авель
Шрифт:
Граф Г. решил сочетать приятное с полезным и пожелал насладиться всеми достопримечательностями края одновременно с погоней за таинственным Черным бароном, чьего имени нельзя было произносить вслух и в существовании которого он уже начал было сомневаться. Весь личный состав маленькой экспедиции, вырвавшись из объятий Петербурга, тоже казалось настроился на более веселый лад. Серая хмарь морского воздуха с Финского залива была уже временно забыта, в природе одержал верх зимний озерный аромат. На берегу озера расположилась почти новая, построенная десяток лет назад, православная
– Как, граф Михайло, разве вы верите в господа?
– Я истинно верующий сын церкви! – горячо откликнулся граф на маленькую провокацию.
– Не могу поверить! О вас ходили такие слухи… При таком успехе у женщин верить следует скорее в дьявола, чем в сына господня!
– О, что вы, Лизонька, какой успех… все это было в далекой – кгм – молодости. А сейчас одни воспоминания, – поскромничал граф Г… – А что касается веры, то воистину только господь спас меня от преждевременной женитьбы. Так что я с тех пор горячо уверовал!
Лизонька только усмехнулась на эти речи. Ее серая в яблоках лошадь пряла ушами и слегка ежилась от холода. Вообще она смотрелась очень выигрышно в беличьей шубке, кокетливо накинутой поверх амазонки. Ее щеки раскраснелись от мороза, а голос привлекательно звенел. Морозявкин вдруг очнулся от своей обычной в последнее время апатии и глядел прямо как генерал Суворов – молодцом, несмотря на возраст. Его голос уже почти не скрипел.
– Ах какой воздух! Дух-то какой! Прямо кровь расходится по всем членам, быстрее бежит!
– Ты особо не разгуливайся, – предостерег его граф, – рано тебе еще, мон ами, помолодей сперва.
– Я молод душой! И телом тоже, – Вольдемар как и раньше не сомневался в своих способностях, вот только возможности несколько уменьшились. – Кстати там я вижу… кабак… кабак? Кабак!
Граф Михайло вгляделся в холодную даль попристальнее и действительно углядел на заднем плане пейзажа дымящуюся трубу и веселую вывеску. Только сейчас он понял как проголодался. Ему было любопытно чем же сейчас тут кормят, хотя он разумеется не был чревоугодником, просто иногда и самому мужественно и неприхотливому путешественнику требуется немного подкрепить свои силы.
Маленькая таверна сияла как на рекламном проспекте лет через двести после описываемых событий. В намерения графа и сопровождавших его лиц входило как раз попробовать существующую местную кухню, ну и между делом решить пару вопросов государственной важности то есть выяснить куда же этот чертов барон, кто бы он ни был, запихнул тетрадку, что бы в ней не говорилось.
Как следует вкусив местной кухни, с которой было весьма приятно познакомиться, и особенно поразившего их салата XVIII века, состоявшего из изрядного количества вареной свеклы, морковки, картошки и заправленного сыром, нарезанным меленькими кусочками, два джентльмена и одна леди стали держать военный совет.
– Так куда он направился, этот черный негодяй, куда ведут его следы? – поинтересовался граф Г. у Лизоньки вполголоса, по возможности наклонившись к ней поближе –
– Ну полно вам, граф Михайло! – примирительно сказала Лизонька. – Все очень вкусно. Они наверное всю жизнь так готовили, от седой старины. Только не налегайте на местную водку, силь ву пле. Езда на лошади в пьяном виде нас до добра не доведет.
– Ну бросьте нудеть Лизончик, всего несколько капель! – граф сказал это несколько фамильярнее, чем следовало дворянину даже по отношению к хорошо знакомой девице.
Однако мамзель Лесистратова была непреклонна. Она решительно отодвинула бутыль с прозрачной как слеза жидкостью подальше от графа и погрозила ему узеньким пальчиком. Морозявкин же быстро налил из бутыли, которая как раз оказалась в его досягаемости, и ловким движением опрокинул рюмку в рот. После такого дебоша Лизонька убрала посудину вовсе под стол. Наконец беседа возобновилась.
– Он где-то здесь, этот человек. Барон ужасно хитер. Перед отъездом из Петербурга меня посвятили в его планы – по крайней мере в то, что нам известно от наших посланников и друзей в иноземных странах.
– А здесь как вы будете узнавать новые донесения? Ждать курьерской почты? – граф покровительственно улыбнулся.
– О нет, во всяком случае не только… Я не люблю долго сидеть и ждать на одном месте, у меня свои методы. – заявила девица, нагло и с точностью повторив улыбку графа.
– Какие же? – стушевался тот.
– О, граф, это секрет! В свое время вы все узнаете. – Лизонька засунула в рот изрядную порцию салата и сжевала его почти моментально, как крыса в бакалейной лавке.
Морозявкин, огорченный потерей живительного источника, временно впал в пессимизм, о чем не преминул поведать спутникам, вероятно с тем, чтобы жизнь не казалась им сладким медом.
– Ничего мы не найдем! И пытаться не стоит, ноги только зря бить. Вы уж поверьте хоть и молодому, но уже старому человеку! Этого барона небось и след простыл. Я же помню… помню как…., – лоб его сморщился, а щеки отвисли в бесплотной попытке вспомнить всё, – Нет, ничего не помню. Налейте еще рюмашку, уважьте мои седины! – еще более печально закончил он.
Вольдемар дрожащей рукой потянулся под стол, но Лиза решительно пресекла эти попытки, больно наступив ему на сапог своим маленьким ботфортом. Морозявкин взвыл и отдернул руку.
– Никаких попоек! Дело прежде всего. У меня есть сведения, что барон вздумал объехать все мировые столицы.
Граф поперхнулся салатом от неожиданности. Свекла встала ему поперек горла.
– Но зачем ему это? Что за странные выдумки? Даже если вообразить, что он послан какой-то таинственной, могущественной организацией или же группой заговорщиков… чья бы рука его не направляла… если его послал к нам сам враг рода человеческого, не проще ли представить, что он должен вернуться и передать тетрадь своему хозяину?