Павел II. Книга 3. Пригоршня власти
Шрифт:
— Остальные готовы, — выдохнул он, укладывая принесенное тело поверх экс-дежурного. Оба тела разразились ядреными, хотя и однообразными матюгами. Не знаю сколько, много… Вот этот за елку прятался, ну, я его раза об елку, он вот только теперь и заговорил.
— Нет уж, — скомандовала Анфиса, — тащите все тулова сюда. И мотоциклы ихние тоже. Разберемся, что с собой брать. Остальное закопаем. А может, в болоте утопим.
— Замерзло болото… — подал голос подросток со стеклянными глазами, крепко укушенный Тимуром.
— Ну, тогда закопаем, — приняла Анфиса дельное
— Бензину дайте, на тряпке, под язык… — заныл подросток.
— Ну, я тебе бензину, ацетону, эфиру-кефиру!.. — озлился Тимур, которому бабушка Серко все эти гадкие запахи пересказывала. — Давай его, Антон, слегка ненадолго, чтоб не совсем, но отрубился пока.
Антон легоньким щелчком по темени просьбу Тимура выполнил. Оставались еще два тела говорящих. Тела пытались вяло ползать и ругаться, тем самым доказывая, что закапывать их без предварительной обработки негуманно. Маша всхлипывала, Стеша обшаривала карманы побежденных, прочие бабы столпились вокруг Анфисы.
— Рэкетиры как рэкетиры, у них, поди, вся милиция куплена, — резонно сказала экономистка.
— Уж точно — если дежурный с военной базы у них наводчик. Тоша, ты проверил, там ничего живого больше нет?
— Никого, — деликатно поправил притащившийся Антон, в руках он держал «калашникова» с погнутым стволом. — Значит, копать будем?
— Ну, это как решим, — ответил Тимур. — С одной стороны, можно, конечно, копать. А с другой — можно и не копать.
— Ну не жрать же? — тихонько шепнул Антону Тимур. — А топить где? Тут ведь не меньше пяти-шести было.
— Бабам насчет жрать ни-ни… Значит, копать.
Мужики выудили из прицепа лопаты, через полчаса невдалеке от дороги вырос холмик, рядом — яма. Тимофей тем временем сволок в одну кучу мотоциклы и с невероятной скоростью разбирал их на отдельные детали, отбрасывая негодное. В яму братья сгрузили все неживое, на поверхности сбили с помощью извести пирамидку, поверх которой нацепили вырезанную из красной жести звезду; на боку пирамидки Антон нацарапал что-то такое, что прочесть было никак невозможно.
— Э, все одно сносить скоро будут…
Но живые все ж таки еще оставались. Бывший дежурный в ужасе глядел на ловкую работу Волковых; Волчек сидел в стороне, присматривал за стеклянным юношей, перед которым ощущал что-то вроде вины.
— Ну, чего дальше с вами делать? — Тимофей деловито точил один тесак о другой. Запах от бывшего дежурного, да и от его напарника шел совершенно звериный и неприятный.
В разговор вступила Анфиса, долго изучавшая карту Калужской области.
— Значит, так. Оба вы есть дезертиры. Гоните документы.
Дежурный выложил удостоверение сразу, второй — сильно помедлив.
— Да майор он, майор, — подал голос подросток, — главный он тут, и полгода уже как фраеров на дороге потрошит, вон, подите еще метров сто, так там в яме три десятка не хуже вас…
Майор попробовал рвануть в сторону подростка, но не с Волковыми было ему тягаться. Тимофей уже сидел на нем верхом и хрустел заломленной майорской рукой. Челюсти ему Тимур разжал
— Нельзя жрать, это кровь, помнишь бабушку! — приговаривал он, выгребая снег из Тимофеева рта. Тот, кажется, ничего не сглотнул, упоминание о бабушке действовало ужасающе. Но рука у майора была перекушена. Бывший дежурный смотрел на всю эту сцену и только лепетал:
— Знал бы, ни в жисть бы, ни в жисть бы…
— А вот понял, как с нами связываться?
— Я ж думал, это мы перекуси, а выходит, это вы перекуси…
— А это мы по обстоятельствам.
Через полчаса кое-как перевязанные жертвы поковыляли назад в воинскую часть, а подросток уныло ел холодную лапшу. Бензину ему не дали, как сказала Анфиса, «из ломки он уже вышел, нечего с ним цацкаться».
— А куда мне теперь? — заканючил парень.
— А очень просто, куда. Проспишься, будешь судомоем. Не оставлять же тебя волкам этим. А на бензин не косись. Тут нюх у нас, нюх… — Анфиса все решила. Судомой в бистро вправду нужен. Это еще в Дятькове решили, покуда Тимур уроки музыки брал. Так что ветром судьбы парня надуло, так сказать.
— Ты кто?
— Тюлька…
Тимур так и сел, вспомнив, чем отравился в Жиздре.
— Ну, «тюльпан» по фене, молодой, значит, без кликухи…
Вообще-то с трудом дознались, что бывшего детдомовца звали Денис, про себя ему рассказать было почти нечего. На имя он не откликался, отзывался только на «Тюльку», но от этого вздрагивал Тимур. Однако тут уж пришлось Волчеку смириться. Кликуху не закопаешь.
Долго меняли покрышки, в запасе только три и оказалось. Тюлька был допущен к доеданию лапши из котла, который обязан был потом сам же и мыть. Тимур пошел разучивать «Мост через реку Квай». Под самое утро двинулись. Анфиса накостыляла Тюльке за попытку добраться до бензина, ехал он с двумя фонарями на скулах. Был парень хиловатый, пожалуй, даже моложе, чем казался с виду, и старшая Анфиса взялась его опекать. Преподавать она любила один-единственный предмет — все тот же «Торговый словарь».
— Отвечай: что такое «кэ жэ и пэ»? — грозно вопрошала экономистка.
— Матерное что-то…
— Ты мне шутки не шути! Это «Книга Жалоб и Предложений»! Маша, — прерывала себя Анфиса, — а у нас она есть?
— Да откуда ж, Фиса…
Тут Тюльку оставили в покое: Анфиса хорошо знала, чем грозит путешествие без «кэ жэ и пэ». В каких-то Думиничах купили амбарную книгу и на обложке написали то самое, что требовала Анфиса. Там же из-под прилавка докупили муки, готовой лапши, покормили не очень сытый народ, выставили в ветровое стекло бумажку, что «кэ жэ и пэ» находится у водителя, ну, и поехали дальше. Все равно никто не понял, что за «кэ жэ и пэ». А если понял, то неправильно. Главное: хоть и с переплатой, но купили в Думиничах еще бидон молока. Мужики его чуть не сразу вылакали, а Фиса долго и занудно, по закону, нумеровала страницы «кэ жэ и пэ» химическим карандашом. Так, сказала она, полагается. Ну, ей видней, она баба с образованием.