Шрифт:
Анонс
Роман буквально напичкан аллюзиями на предыдущие подвиги мисс Силвер, так же как и на темы классического детектива вообще. В нем явно ощущается атмосфера, присущая детективам конца XIX века с его историческими экскурсами, неприкрытой, почти дикой алчностью и ощущением зла. Социальное положение людей, вовлеченных в преступление, гораздо ниже, чем в предыдущих романах, и мы оказываемся в серенькой Англии, где люди тщательно стараются казаться лучше, чем они есть на самом деле, и от этого становящихся еще более пакостными. Многие персонажи производят весьма отталкивающее впечатление, особенно миссис Грэхем. Юмористические сценки, вроде той, где она мечтает в саду («Мысленно
При чтении романа часто возникает ощущение узнавания того, что уже было в предыдущих романах. Можно составить довольно большой список схожих элементов. Мужчина, принуждающий женщину написать компрометирующее письмо («Дело закрыто»), сцена сталкивания жертвы под колеса проезжающего автобуса («Дело Уильяма Смита») Типажи молодых людей – самоуверенный мужчина и гордая, легко жертвующая любовью девушка – напоминают персонажей сразу нескольких романов.
Что же касается сюжета, то опытный читатель быстро понимает, что речь идет о чем-то ценном, скрытом в павильоне.
Тема сокровищ, спрятанных в доме, старше самого детективного жанра. Видимо, можно говорить о кратком возвращении популярности этой темы в конце 50-х; по крайне мере роман так называемого «ничейного сокровища» «Кошка среди голубей» (см, том 16 наст. Собр. соч.) появился три года спустя. А в сериале с мисс Силвер «Павильон» образует пару с вышедшим три года назад «Сокровищем Беневентов», дополняя картину взглядом из аристократической среды представителями низшего класса.
К сожалению, со временем в романах мисс Силвер увеличивается тяга к чрезмерно дотошным размышлениям и оформлению бесконечных выводов, которые являлись более чем очевидными. Цитата из романа – «Рассказ был длинный, с бессмысленными подробностями, вроде перечисления степеней родства действующих лиц» – вполне может быть применима к самому роману. По крайней мере, нам еще ни разу не забыли упомянуть, что именно и для кого вяжет мисс Силвер! Бесконечные сплетни становятся утомительными, и возникает впечатление, что только благодаря болтунам истина и выходит на Свет Божий. Все за всеми следят и все суют нос не в свое дело, так что мисс Силвер остается только систематизировать то, что узнали другие.
Фрэнку Эбботту, чьи появления становятся все реже и реже с течением времени, в этом повествовании отведена более значительная роль. Правда, его образ со временем почти не меняется, только все чаще подчеркиваются нетипичные для детектива внешность и манеры. Его претензии на аристократический образ жизни тоже кажутся несколько наигранными, и она явно проигрывает более известным детективам-аристократам вроде лорда Питера Уимзи или суперинтенданта Эллена. Видимо, развивать свой интеллект, имея все время под рукой такого знатока человеческих душ как мисс Силвер, ох как нелегко!
Роман вышел в Англии в 1956 году.
Перевод выполнен В. Челноковой специально для настоящего издания и публикуется впервые.
Глава 1
Алтея Грэхем отодвинула щеколду на входной двери. Мать уже три раза окликала ее. Может, на этот раз все же удастся уйти. Не успела она об этом подумать, как зазвенел настойчивый тонкий голосок: «Тея! Тея!»
Она вернулась. На этот раз миссис Грэхем уже осилила тяготы одевания и восседала в своем персональном кресле, положив под ноги подушечку и накрыв колени голубым покрывалом. Это было хрупкое голубоглазое создание с белокурыми волосами и тщательно лелеемым нежным цветом лица. В молодости у нее было много поклонников, хотя, пожалуй, не так много, как ей хотелось бы думать. С годами и их количество и пылкость возрастали – в ее воспоминаниях, но как бы то ни было, ее действительно называли «хорошенькой Винифред Оуэн», и когда она выходила замуж, местная
Ее дорогой Роберт давным-давно умер, оставив ей весьма скромные средства – несоизмеримо меньшие, чем были при его жизни, – заботливую дочь (она всем рассказывала, какая у нее преданная дочь) и нестерпимое чувство несправедливости. Мужа она уже почти не помнила, но помнила о нанесенной им обиде. Денег оказалось гораздо меньше, чем она ожидала! Налог на наследство, рост цен – во всем этом так или иначе почему-то был виновен Роберт. Когда нотариус стал излагать, как обстоят дела, у нее пошла кругом голова. Миссис Грэхем устремила на него свои ясные голубые глаза и пролепетала, что все это очень трудно понять, но ведь не хочет же он сказать, что дом теперь – собственность Алтеи?! Этого не может быть! Алтея – ребенок, ей нет и десяти лет, как Роберт мог так поступить! Кто ему позволил! Но можно же что-то сделать?! Это было ужасное испытание…
И оно продолжалось и теперь. Доходы снижались, цены росли. Конечно, у них есть дом, их «Лодж». Теперь дома стоят намного больше, чем раньше, и она даже сумела забыть – почти забыть! – что дом принадлежит не ей.
Алтея вошла в комнату.
– Что еще, мама?
– Дорогая, ты бы закрыла дверь, сквозняк. Так что я хотела?.. Ах да! Ты случайно не будешь проходить мимо парикмахерской Барриджа? Знаешь, я хотела бы испробовать тот новый оттеночный шампунь, «Санглим». Я подумала про него еще утром, но так и не решила, стоит ли. Но отчего не попробовать, правда? А если он мне не подойдет, не будем больше покупать.
Было время, когда Алтея сказала бы на это, что крюк к Барриджу означает лишние двадцать минут, а она и так опаздывает – да, опаздывает, потому что сначала миссис Грэхем дала ей не тот образец шелковых ниток для вышивания, которые Алтея должна отыскать, потом вернула ее от самой двери лишь затем, чтобы сообщить, что в последний раз яблоки у Парсонов были не очень хороши, у Харпера гораздо лучше, и – ах да! – надо бы поменять книгу в библиотеке.
– И знаешь, дорогая, почему бы и тебе не попробовать этот «Санглим»? Он бывает всех цветов. Ты плохо заботишься о своих волосах. Как я жалела, когда они у тебя потемнели! Что может быть эффектнее белокурых волос! Но зато они так красиво блестели и были волнистыми. Нужно поддерживать то, чем одарила тебя природа. Грех этим пренебрегать.
Алтея не отвечала. Только буркнула: «Я заеду к Барриджу», – и вышла из комнаты.
На этот раз ей удалось выйти и на улицу. Она шла по Бельвью-роуд, и ее трясло от злости. Такие вспышки случались теперь редко. Она научилась терпеть и не выказывать своих чувств. Но не научилась, и теперь уж не научится преодолевать страдания. «Грех этим пренебрегать». От этих слов в ней вспыхнула злость и заныла старая рана. Она пренебрегла всем. Пренебрегла, потому что ее к этому вынудили.
Потому что мать все у нее отобрала – не только молодость, не только блеск когда-то роскошных волнистых волос, отобрала свободу, и жизнь, и Николаса Карея. Ей пришлось пренебречь даже им, потому что мать плакала и умоляла, причем рыдания сопровождались сердечными приступами.
«Тея, ты не можешь меня бросить, не можешь! Я молю о такой малости: побудь со мной то время, что мне осталось жить! Ты же знаешь, сэр Томас сказал, что уже недолго, и доктор Барринггон сказал то же самое. Я не прошу, чтобы ты отказалась от встреч с Николасом, я даже согласна на помолвку. Я только прошу побыть со мной то короткое, совсем короткое время до того, как я уйду!»
…Это было пять лет назад. Все миновало, все умерло.
Мертвые пусть лежат в своих могилах. Им не положено вставать и тревожить людей средь бела дня. Они не должны преследовать тебя, когда ты идешь по Бельвью-роуд, едешь в автобусе. Нужно поскорее от них избавиться – до того, как отправишься в библиотеку менять книгу и начнешь покупать рыбу, выбирать шелковые нитки и просить у продавца шампунь «Санглим».