Пайола
Шрифт:
Посыльный вошел в холл с бутылкой вина, завернутой в пакет. Не удосуживаясь даже прочесть имена на почтовых ящиках, он спросил меня:
– Вы, случайно, не знаете, в каком номере живет Джек Келли?
– Случайно, знаю, – ответил я. – Я как раз направляюсь к нему. Если вы желаете, я могу сэкономить вам время.
Это ему понравилось. Он сунул мне в руку пакет и сказал:
– С вас причитается восемь долларов пятьдесят центов, приятель.
Я отдал ему свои последние десять долларов и сказал, что сдачи не надо. Потом я поднялся по лестнице и постучал
– Кто там? – раздался откуда-то из глубины квартиры голос Келли.
– Ваш заказ, – ответил я.
Десять долларов я мог бы и сэкономить.
– Входите! – крикнул Келли. – Дверь открыта.
Я вошел и закрыл за собой дверь. Апартаменты, насколько я мог видеть, были со вкусом обставлены в восточном стиле. Вместо обычных диванов и пышных кресел вдоль стен тянулись длинные низкие ложа. Помещение мягко освещалось скрытым источником света и фонарем пятнадцатого столетия, в котором горела слабая лампочка.
– Оставьте заказ на кухне, – крикнул Келли из другой комнаты. Голос его был немного сдавленным, как у запыхавшегося человека. – Деньги лежат в раковине.
Я отыскал кухню и обменял бутылку на десять долларов – пять одной бумажкой и пять бумажек по одному доллару.
Пока все складывалось удачно. Я хоть и заплатил десять долларов за то, чтобы выяснить, что дверь в его апартаменты не заперта, но тут же и вернул их.
Из кухни я вышел обратно в переднюю и направился на слабый свет, который падал через открытую дверь в конце коридора. Келли был последователен в обустройстве своего интерьера. Спальня его была оформлена точно в таком же восточном стиле, что и гостиная. Почти всю спальню занимала огромная кровать, высотой не больше двенадцати дюймов. Где находилось изголовье этой кровати, а где изножье, различить было невозможно.
Покрывала и подушки слепили глаза красным шелком. И они не были лишь декоративным украшением. На них во всю длину растянулась длинноногая платиновая блондинка, которая, видимо, и была причиной того, что Келли дышал, как загнанный бегун. Даже ее обнаженные подошвы ног выглядели соблазнительно. Ее знали, если я не ошибался, под именем Моны. Одна из начинающих певичек, недавно записавшая свою пластинку.
Она открыла глаза и, увидев меня в рамке двери, вскрикнула.
Келли был рассержен не меньше ее.
– Я же вам сказал, чтобы вы все оставили на кухне, – начал он. Потом, повернув голову, узнал меня и взорвался: – Черт возьми, Алоха! Что вам здесь нужно?
Я вытащил револьвер и показал им в сторону блондинки. Келли поспешно вскочил и натянул на себя черное шелковое кимоно с вытканным на спине золотым драконом. Его реакция меня отнюдь не обрадовала. Он, скорее, был смущен, чем испуган и разгневан.
Платиновая блондинка сердито натянула на себя покрывало.
– Ну и воспитание у вас, – сказала она с возмущением. – Входите, даже не постучавшись, когда в комнате находится дама.
Ну, насчет того, дама она или нет, еще можно было бы подискутировать, но меня это совершенно не интересовало.
– Игра окончена, Келли! – резко сказал
– Уж не тот ли это капитан Хэнсон, что из отдела по расследованию убийств?
– Именно тот.
– О чем же мы будем беседовать?
– Об убийстве Мэй Арчер. О бомбе, подложенной в мою машину, о трех выстрелах, которые были сделаны в меня в коридоре дома Коннорсов, одна из которых убила Мейбл Коннорс. И напоследок – о покушении на мою жизнь на побережье.
Келли завязал пояс своего халата.
– Вы или с ума сошли, или просто пьяны, Алоха! Зачем мне надо было все это делать?
Я не был твердо уверен в его виновности, но решительно продолжал:
– Вы инсценировали все это, чтобы уничтожить Тода Хаммера и Марти Амато как конкурентов. Чтобы ваша фирма "Экзотик" могла заполнить те пробелы, которые оставили бы после себя "Стартайм" и "Блюзберд".
– Нет, Джонни, – спокойно сказал Келли. – Вы поставили не ту пластинку. Конечно, я буду очень рад, если мои конкуренты передерутся, но я не убивал Мулдена, – я имею в виду морально – разве только за сегодняшний визит.
– Значит, вы отрицаете, что в вечер убийства Мэй Арчер вы имели с ней продолжительный разговор в "Голден Четон"?
– Нет, я этого не отрицаю, – ответил Келли. – Я разговаривал с ней больше часа. Она написала обо мне статью, и я признал ее как репортера. Ей удалось узнать, что я купил большинство акций "Экзотик". В то время оглашать это было еще рановато, и я попытался уговорить ее повременить со статьей.
– Ловко!
– Это сущая правда!
– Вы сказали Мулдену, что она – репортер?
– Нет, мы пришли к соглашению. Я пообещал ничего не говорить Мулдену, а она пообещала не давать хода этой статье. Правда, до этого она уже успела позвонить Гарри Голду и пообещать ему сенсационную статью для утреннего выпуска.
– И сенсация эта заключалась в том, что вам принадлежит пятьдесят один процент акций фирмы "Экзотик"?
– Да.
– Но вы вышли из "Голден Четон" вслед за Мулденом и Мэй Арчер.
– Просто вышел из этого заведения, но не пошел за ними в отель, где она была убита. Я сразу направился на студию, к моей утренней передаче. Я могу это доказать при помощи магнитной записи.
– Эта запись могла быть заготовлена заранее.
– Могла... Но не была. Это может подтвердить инженер на пульте управления.
Платиновая блондинка присела на кровати.
– Послушайте, – негодующе сказала она. – Хотя я и не понимаю, о чем вы там толкуете, – да мне это и безразлично, – но так не обращаются с дамой. Если вы немедленно не исчезнете, чтобы я смогла одеться, то я потребую возмещения убытков.
Я потянул Келли из спальни.
– Уважим просьбу юной дамы. Я решил было, что наконец-то разгрыз орешек, но, кажется, он тверже, чем я ожидал. Неплохо было бы нам хлебнуть из той бутылки, которую я оставил на кухне.