Пазолини. Умереть за идеи
Шрифт:
Но Пазолини был еще и поэтом, поэтому использовал в рассказе о переменах в итальянском обществе воображение и метафоры. Например, светлячков: этой метафоре суждено было стать знаменитой. В главе «21 февраля 1975 года. Статья о светлячках» 181 он описывал важное, знаковое событие итальянской жизни, свидетельствовавшее о переменах и случившееся уже с десяток лет назад: исчезновение светлячков. Итальянское общество, пояснял Пазолини, представляло собой «демохристианский режим» послевоенных лет, переживший два разных периода, водоразделом между которыми стало исчезновение светлячков.
181
«Статья о светлячках» в переводе Л.Аповой цитируется по тексту сборника
Первый период, до исчезновения светлячков, продолжался от Освобождения до середины 60-х и характеризовался «полной и абсолютной» преемственностью между «фашистским фашизмом и демохристианским фашизмом». Пазолини утверждал, что демократия, установленная «демохристианскими антифашистами», была «бесстыдно формальной»:
Она базировалась на абсолютном большинстве, полученном на всенародных выборах за счет колоссальных масс, составлявших средние слои и крестьянство, которыми манипулировал Ватикан. Подобная манипуляция была возможна только при опоре на тотально-репрессивный режим. В таком обществе значение имели те же «ценности», что и при фашизме: церковь, родина, семья, послушание, дисциплина, порядок, бережливость, мораль. Подобные ценности (впрочем, как и во времена фашизма) были «вполне реальными», поскольку являлись выражением тех особых и совершенно конкретных типов культуры, которые делали Италию архаичной, сельскохозяйственной и палеоиндустриальной страной. Но в тот момент, когда они были провозглашены национальными ценностями, они утратили (иначе и быть не могло) реальное содержание и сделали конформизм Государства еще более жестким, тупым и репрессивным – это был конформизм фашистской и демохристианской власти. Провинциализм, грубость, необразованность как элиты, так и (на другом уровне) масс были абсолютно одинаковы во времена фашизма и на первом этапе демохристианского правления{SP, стр. 405–406.}.
Второй период начался в середине 60-х, и продолжался, по мнению Пазолини, и тогда, когда он писал статью (1975): для него был характерен кризис старых, крестьянских и докапиталистических ценностей, утрата ими значения – они перестали служить ориентиром (оставшись разве что в клерико-фашистской, но маргинальной культуре).
На смену им должны прийти «ценности» общества нового типа, «другого» общества, отличного от сельскохозяйственного и палеокапиталистического. […] Как известно, мы сейчас находимся не перед лицом «нового времени», а перед лицом новой эпохи в истории человечества, время существования которой исчисляется тысячелетиями. И невозможно представить более тяжелой реакции, чем реакция итальянцев на такую историческую травму. За считанные годы народ превратился в вырожденцев, комедиантов, монстров, преступников […]. Достаточно выйти на улицу, чтобы в этом убедиться. […] Я видел […] «всеми моими чувствами», как власти общества потребления насильственно усыпляют и деформируют сознание итальянского народа, ведут его по пути необратимой деградации. Такого не было в период «фашистского» фашизма, когда поведение было полностью отчуждено от сознания{Там же, стр. 407–408.}.
Какой же эффект оказали эти высказывания Пазолини на, как бы сказали сегодня, медиапространство? Corriere della Sera предложила писателю свою широкую аудиторию и объективно широкую возможность самовыражения, каковой он не имел ранее, или по крайней мере не имел систематически и в течение долгого времени. Идеи Пазолини стали объектами общественных дискуссий и полемики – раньше такого не было. Вот как Джанфранко Контини описывал и интерпретировал «корсарскую» деятельность Пазолини в воспоминаниях 1980 года:
Вступив со всеми почестями в ряды «влиятельного» общества, Пазолини пользовался его же инструментами – копируя его поведение, он бил его прямо по лицу. «Влиятельное» общество улыбалось и даже аплодировало прямо во время избиения, ????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????? А Пазолини бился совершенно всерьез (хотя, следует отметить, эта тактика была не очень эффективной, будучи частью официально одобренного сопротивления) против так называемого потребительства
Последний роман Пьера Паоло Пазолини, опубликованный посмертно так и не законченным (под редакцией Марии Карери и Аурелио Ронкалья), называется «Нефть». Известно, что он написал его между 1972 и 1975 годами и работал над ним вплоть до своей смерти. Некоторые выдвигают гипотезу, что содержание романа, компрометирующее некоторых персон, могло стать причиной убийства Пазолини по заказу представителей власти (политиков, финансистов, крупных промышленников), с целью убрать неудобного и опасного свидетеля{Об этой гипотезе см., ннже, § 7.5.}.
Но вернемся к роману – он представляет собой как бы черновик, составленный из 130 «набросков» в двух переплетающихся между собой частях: «Тайна» и «Проект». Это роман, превращающийся то и дело в метароман{См. Turi 2007, стр. 296–306.} благодаря вставкам авторских размышлений о собственном литературном творчестве, критических и филологических примечаний в колонтитулах, иронических и саркастических обращений к читателю. ??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????
Роман, по задумке Пазолини, должен был быть опубликован в виде «критического труда» о незаконченной книге (с первой белой страницей, как будто без начала): это и случилось на самом деле, поскольку Пазолини к моменту публикации уже умер. Однако, как заметил Бруно Пискедда, «если бы внезапная смерть не прервала трагически работу над текстом, “Нефть” вряд ли была бы когда-нибудь закончена; она бы прирастала страницами тем же магматическим манером, но никогда бы не завершилась»{Pischedda 2004, стр. 87.}. Таким образом, это книга, для которой незаконченность кажется естественной, вне зависимости от превратностей жизни автора – она принимает форму «рассказа в бреду, конечно, не в клиническом смысле – исключительно в смысле повествовательной стратегии: по телу романа разбросано столько схем, намеков, пояснений, что он начинает постепенно жить по собственным правилам»{Giuliano Gramigna, Petrolio, il feticcio e l’infinibile, в Benedetti-Grignani 1995, стр. 51–56: 51.}.
Главный герой Карло Валетти – инженер из хорошей туринской буржуазной семьи: он родился в 1932 году, закончил учебу в Болонье в 1956 году. Он католик и одновременно коммунист, и строит карьеру в компании ENI (крупнейшая итальянская нефтегазовая компания). Детали биографии взяты у реального человека, Энрико Маттеи 182 , стоявшего у истоков разведки нефтяных месторождений в Паданской долине. Став в 1953 году президентом компании, он пытался установить прямые контакты с Ближним востоком и Советским Cоюзом. В 1962 году Маттеи погиб в авиакатастрофе, причина которой так и не была никогда установлена. Согласно последним юридическим расследованиям, речь с большой вероятностью могла идти о покушении, корни которого следовало искать в его попытках нарушить гегемонию американского нефтяного картеля.
182
Энрико Маттеи / Enrico Mattei (1906–1962) – глава итальянской нефтяной компании ENI, участник Сопротивления, юноша из бедной семьи, достигший вершин карьеры. Под его руководством компания заключила договоры на разработку недр с правительствами Ирана, Египта, Индии, Марокко, Туниса, Судана, о поставках советской нефти. Погиб в авиакатастрофе при загадочных обстоятельствах.
Пазолини на самом деле лишь намекает на эти факты, в произведении, переполненном буйной фантазией, апокалиптическими и визионерскими аллюзиями. Его сюжет невозможно изложить кратко, поскольку настоящего сюжета в общем-то просто нет – это просто мир Нефти на фоне ценового кризиса (например, зимой 1974–1975 годов), политических и деловых разговоров, действий американских спецслужб, мафиозных властей, махинаций итальянских политиков, ситуации на Ближнем Bостоке, двух фаз стратегии насилия (в трактовке Пазолини, как мы убедились выше{См. § 6.2.}, одна была организована спецслужбами Италии в целях противодействия левым, а вторая – непосредственно «властями» для повышения роли этих же спецслужб).