Пчела в цвете граната
Шрифт:
– Ась… – Ася вздрогнула, посмотрела на брата. – Может, вернёшься? Здесь одной сложно будет. На меня особо не рассчитывай. У меня жена, сын. И ради тебя я с ними ссориться не буду.
Ася знала, что будет тяжело, и всё же не так. Хотя это уже можно было почувствовать, когда она шла по тусклому коридору общежития К-700, задыхалась от незнакомых запахов, обходила развешанные по стенам велосипеды, мышиные ловушки. Бряканье кастрюльных крышек, людской гул на общей кухне не добавляли энтузиазма. На одной из дверей висело объявление: «Соседи, будете орать после одиннадцати – лично всем поотрываю бошки (для наглядности нарисована виселица с грустной оторванной головой). НЕ ШУЧУ».
С трудом верилось,
Снова и снова Ася думала: «Что делать?» – и сотый раз не находила ответа.
На следующий день Ася проснулась от запаха оладушек. В комнату заглянула тётя Аня и объявила, что все уже ушли (и она тоже уходит), ключи на полке. Напомнила: «Перед уходом проверь воду».
Ася тянула покрывало на подбородок и не знала, что сказать.
– Скоро придёт Александр, – продолжала тётка. – Не томи его. Тебе это не на пользу.
Завод оказался огромным зданием, без конца и края, словно город в городе. Тянулись длинные гулкие коридоры с бесконечными дверями. По дрожащей металлической лестнице с рисунком ромбов стали подниматься под крышу завода.
– Кажется, здесь, – сказал Александр, глядя наверх, на лабиринт стеклянных будок, нависших над цехом: рифлёный металл, тёмные, закопчённые стёкла, в слабом свете – всполохи тусклых глаз, попытки улыбок. Наполовину стеклянные перегородки разделили площадку на узкие соты, оставив ломаные дорожки, по которым надо было протискиваться. Везде одинаково строгая обстановка: стол, стул, стол, стул, максимально кучно, насколько позволяло пространство. Стены были выкрашены густой светло-серой краской, напоминавшей крем ромовой бабы.
В дальнем конце стены дребезжащая стеклянная дверь при каждом движении звенела хрусталём. Здесь было по-другому: в новом зеркале отражались плакаты и вымпелы, между ними стояла вешалка с болтами вместо крючков, на коричневом столе звонко тарабанила пишущая машинка, охотно отзываясь на удары проворных пальцев секретарши.
Александр оглянулся на Асю: «Ты готова?»
Ася послушно поплелась за братом в кабинет начальника цеха.
Усталый грустный человек посмотрел поверх очков на Александра, на Асю, холодно задал пару вопросов и подписал заявление. Кажется, так и не вспомнил, кто такой Александр и где они виделись. Александр по-шпионски подмигивал, намекал, направлял мысль начальника в нужное русло, но так и не получилось. Может, если бы у него было время, он обязательно вспомнил бы какой-нибудь приметный факт в виде рыбины, ускользнувшей с крючка, но тут кабинет начальника цеха стал быстро наполняться говорливыми людьми. Чтобы ненароком не зашибли и не затоптали, пришлось торопливо выметаться.
Глава 4
Спустя неделю заведующая общежитием завела Асю в двухкомнатную квартиру и показала на пустую кровать около дверей в проходной комнате.
В первую секунду Ася оцепенела, заметила длинное свадебное платье, прицепленное крючком к люстре. На подоле были нашиты крошечные белые цветы, россыпь страз. Казалось, платье мило улыбалось и привлекало белой фатой, которая стекала плетёной косой с правого плеча.
– Чьё? – улыбнулась заведующая общежитием.
– Верки Гордовой, – ответили.
– Из Кузни?
– Ага.
– Красивое! – заведующая осторожно тронула платье.
– Сама сшила.
Заведующая ушла, а остальные люди остались.
Вышла на кухню, чтобы попить, потянулась за стаканом на полке над раковиной.
– Это мой стакан, – сразу откликнулась одна из девиц.
Пришлось пить из открытой ладони, да так неудачно, что подавилась, облилась. За спиной противно захихикали.
– Вот интересно, о чём она думает? – голос визгливый, вперемешку со ржавым скрипом.
Обернулась на голос. На вид вроде миловидные девушки. У одной иссиня-чёрные глаза, длинные ресницы, обручальное кольцо, у второй – завитая чёлка, узкие губы, у третьей – льняные длинные волосы, само-вязаная лента вдоль лба. Все трое в узких ситцевых халатах, у одной в разрезе хвастливо выдан бюст, у второй виден треугольник голубых трусов, третья – застёгнута на все шпингалеты. Та, что с иссиня-чёрными глазами, облизывала пустую чайную ложку и, не скрывая чудовищного раздражения, брезгливо рассматривала Асю.
Завитая чёлка отделилась от стола, с грохотом поставила чайник на плиту и стала проводить Асе инструктаж:
– Люба. Я старшая по квартире. График дежурств, – ткнула пальцем в разлинованный тетрадный лист на стене. – Пол моем каждый день, ванну, туалет – через день. В субботу дежурство принимаем, в субботу дежурство сдаём. Мужиков спать не приводим. У тебя какой график?
– Два через два.
– Хорошо. У нас трое в первую смену, трое во вторую. Очень удобно. Купи свою посуду. Пошли, покажу твою полку в шифоньере. Тумбы пока у тебя не будет. Пока кто-нибудь не съедет. Вот Маринка комнату получила, когда съедет, займёшь её. Бельё сушить на балконе.
Вышли на балкон. Здесь пахло хлебом, вечерней свежестью и совсем немного сырой картошкой. Вдали – во всей широте – виднелась Кама. Ещё час-другой – и наступит ночь. Ночь на Челны надвигается стремительно и внезапно: только что горизонт переливался щедрыми закатными пластами, а через секунду уже всё окутано спокойной дремотой, и луна, матовая рядом с блеском звёзд.
Ася, накрывшись с головой одеялом, глотала слёзы, намереваясь завтра же уехать домой. Изводила себя бесконечными упрёками, бранила себя за тупость, из-за которой поддалась на эту авантюру. Вспоминала длинные коридоры школы, комнату с видом на вершину Крестовой горы. Здесь заканчивался Рудянский спой. Каждые выходные с одноклассниками карабкались на слоистые скальные выходы с останцами ожелезнённых песчаников, орали, бесились, щекотали небо. Ася дружила с этими горными великанами, которые были видны из окна её комнаты. Каждый великан имел особенное лицо и характер. Она злилась, что раньше этого не ценила. За последние недели из папиной красавицы Ася превратилась в пасмурное и горестное существо, которому нужно было привыкать к новым реалиям.
Пока устраивалась на завод, печальные мысли улетучивались. С завидным упорством ходила по многочисленным кабинетам административно-бытового комплекса и подписывала лист с бесконечным количеством строчек. Услышав, что претендентке ещё нет восемнадцати, Асю тут же отправляли за дополнительными подписями: то в заводской комитет комсомола, то в профтехучилище. Там с неохотой подписывали.
За высокой стойкой отдела кадров сидела женщина и поверх очков смотрела на Асю.
– В какой цех?