Пчелиный волк

Веркин Эдуард Николаевич

– Какие слова ты знаешь, Дрюпин. Это опасно! Сначала такие слова употребляешь, потом скульптурой интересоваться начнешь, потом сам ваять станешь, сделаешься художником, быстро сопьешься. А она…

Я указал пальцем на Сирень.

– Она не возложит на твою могилу букет гладиолусов.

Дрюпин продолжал целиться. Только теперь уже в пингвина. Прямехонько в клюв.

– Ты харкалку бы спрятал, – посоветовал я на всякий случай. – Пингвин, вполне может быть, занесен в Красную книгу. К тому же Седой сказал, без особых разрушений, а ты… Да ты просто Герострат,

Дрюпин! Разрушитель церквей и храмов! Я так тебя и буду теперь называть… Впрочем, Герострат – это слишком длинно, я буду называть тебя просто Герасим. Сокращенно Гера… Гера и Типи.

Пингвин подковылял к Дрюпину и принялся тыкать в карман клювом. Дрюпин опустил оружие.

– Иди отсюда. – Дрюпин попытался оттолкнуть птицу сапогом.

Пингвин не уходил, привязчивый попался. Я вздохнул и вытащил из-за плеча свой бластер.

– Ты что, сам его пристрелить теперь хочешь? – испугался Дрюпин. – Зачем?

– Тебе же ясно было сказано – зачистить территорию. Вот и зачистим. И вообще, чем я хуже тебя? Ты, значит, по пингвинам стреляешь, а мне нельзя? А может быть, это пингвин-убийца? Генмодифицированный пингвин-убийца!

– Ты говорил, что они акул-убийц делали… – напомнил Дрюпин.

– Где акулы, там и пингвины. Пингвины-убийцы, кальмары-убийцы, креветки-убийцы. В ассортименте. Отойди немного в сторону, чтобы не зацепило.

– Может…

Я поднял бластер. Дрюпин отскочил в сторону.

– Убейте всех, – сказал я. – Господь своих… узнает. К черту Красную книгу. Убей василиска.

Сирень встала передо мной.

– Не надо, – сказала она.

– В сторону, – приказал я.

– Зачем тебе этот пингвин? Зачем его убивать?

– Чучело сделаю. Чучела я очень уважаю. Что это за жизнь без чучел?

– Я тебя прошу…

– А если ты будешь меня просить, я из тебя чучело сделаю, – пообещал я Сирени.

Чего с ней разговаривать? Я тронул пальцем курок. Дрюпин толкнул Сирень в сторону, она упала.

Я выстрелил.

Разряд прошел ровнехонько над пингвиньей головой, колпак задымился, пингвин выдал что-то на своем, антарктическом, и шарахнулся в кущи.

– Скотина. – Сирень поднялась на ноги. – Какая же ты скотина…

– Но это ведь не я собираюсь просить твоей руки… Ладно, идем дальше. Может, бегемота какого встретим…

– Все это неспроста, – сказал Дрюпин. – Вы сегодня ночью ничего не слышали?

– А я вообще ночью ни к чему не прислушиваюсь. – Настроение у меня стремительно ухудшалось.

– А я прислушиваюсь. Ровно в час по стенам пошла такая вибрация, у меня даже зубы заболели. А проснулся, гляжу на свои приборы, а они просто с ума сходят. Причем все. Все подряд.

– И что? – спросил я. – Какая связь между твоей вибрацией и оторванными головами?

– Они сегодня ночью запускали установку, – шепотом сказал Дрюпин. – Ровно в час. Они запускали установку, а теперь вот это произошло все.

– Что произошло? – спросила Сирень.

– То произошло, что мы тут. И кого-то ловим, непонятно кого…

– Дрюпин, ты бы поменьше думал и пометче стрелял, –

сказал я. – Тогда от твоей жизни было бы гораздо больше толку. Но об этом мы поговорим потом, а сейчас вперед.

– Куда вперед? Направо? Налево? – спросил Дрюпин.

Справа были ничем не примечательные сараи. Слева раздолбанная дорога, ведущая к заброшенному коровнику (его я уже упоминал). Заброшенный коровник выглядел более зловещим, и я решил, что лучше проверить сараи. Поелику злодейчики всегда притаиваются в самых скромных местах, такова их злодейская натура.

– Идем к сараям, – сказал я. – Там, в их тенистой глуши, прячется то, что ищем мы в сей день.

– Может, дома лучше проверим? – Дрюпин кивнул назад. – Хибары эти?

– В домах его нет, – ответил я.

– Почему это?

– Поверьте моему опыту.

Нет, конечно, я не был уверен, что тот, кто нам нужен, не прячется в одной из этих хибар. Но уверенность в критической ситуации гораздо важнее всего остального. Уверенность заражает окружающих. Опыт же вторичен.

– Давайте закидаем все это гранатами? – предложил Дрюпин. – Или из бластеров отрихтуем. Риск должен быть оправдан…

– После гранат тут ничего не останется, – сказала Сирень. – А люди как?

– Какие люди? – спросил я.

– Те, что тут живут. В этих домах.

– Новые себе построят, – буркнул Дрюпин. – Чистые, светлые, красивые.

– Я обещал печень Седому, – тоже возразил я. – Печень снежного человека, замаринованная в муравьином спирте, что может быть лучше? А после бластеров тут ничего не останется, никакой печени… И вообще, хватит болтать, двигаем к сараям! Вы с юга, я с севера. Для особо продвинутых – вы справа, я слева.

– Может, все-таки тандемом? – обреченно спросил Дрюпин.

– Тандемом будешь кататься по Южному Уэльсу. Надо взять сараи в кольцо. В железное кольцо смерти. Понятно?

Дрюпин и Сирень кивнули.

– Выполнять, – велел я. – Если вы сдохнете, то я…

Родителей у этих коловраток наверняка не было, сообщать об их кончине тоже было некому. Поэтому я сказал:

– Я напишу про вас в стенгазету. Заметку. Под названием «Безвременно ушли»… Ладно, уходите.

И они ушли. Не безвременно, а в сараи. Я сорвал травинку, вдохнул пахнущий опилками воздух и стал пробираться к северному сарайному флангу. Дрюпин и Сирень направились к флангу южному.

Сараи были как сараи. Из посеревших неровных досок, покрыты тоже досками, некоторые – прогнившим рубероидом. Обычные. Странно только, что стояли они отдельно от домов – так обычно не делают. Впрочем, разбираться в вывертах валдайской архитектуры мне было некогда. Я шагал, стараясь ступать бесшумно, стараясь почувствовать врага. Но никакого врага я не слышал. Зато прекрасно слышал Дрюпина.

Дрюпин тоже старался шагать тихо. Он, пожалуй, даже шагал на цыпочках – шаги его были чересчур осторожные и редкие. При этом он пыхтел, лязгал и издавал еще какие-то звуки, кажется всхлипывания. Не умеет этот баран ходить, вертолет водить умеет, а ходить нет.