Печальный кипарис
Шрифт:
Они наклонились и стали осматривать землю, разгребая листья и ветки.
Вдруг Пуаро тихо вскрикнул. Питер Лорд выпрямился.
– Что такое?
– Спичечный коробок, мой друг. Пустой спичечный коробок, его втоптали в землю. Смотрите – пустой и размокший.
Он осторожно извлек свою находку и поместил на листок бумаги, который вырвал из своего блокнота.
– Коробок точно не английский, – отметил Питер Лорд. – Боже мой! Это же немецкие спички!
– А Мэри Джерард недавно приехала из Германии! – тут же вспомнил
Питер Лорд ликующе воскликнул:
– Наконец-то мы что-то нашли! Вы же не можете этого отрицать!
– Да, но… – с сомнением пробормотал Эркюль Пуаро.
– Никаких «но», черт побери, неужели вы думаете, что в этой глуши у кого-то могли оказаться немецкие спички?
– Да, да, конечно, – сказал Пуаро, несколько недоуменно переводя взгляд с просвета в кустах на окно. – Но, по-моему, тут все не так уж очевидно. Одно существенное «но» все-таки имеется. Вы поняли, о чем я толкую?
– Не очень. И о чем же?
Пуаро вздохнул.
– Значит, не поняли… Что ж, идемте дальше.
Они подошли к дому. Питер Лорд открыл ключом заднюю дверь.
Он провел своего спутника через кухню, затем по коридору, куда с одной стороны выходила дверь из гардеробной, а с другой из буфетной. Войдя в буфетную, мужчины огляделись.
Здесь, как водится, стояли шкафы с раздвижными стеклянными дверцами. В шкафах – чашки, тарелки и прочая посуда. На газовой плите – два чайника, а на полке над плитой – жестяные банки с надписями «Кофе» и «Чай». Стол был придвинут к окну.
– Вот на этом столе Элинор Карлайл и готовила сандвичи. Обрывок этикетки от трубочки с морфином нашли здесь. – Питер Лорд указал на щель в полу под раковиной.
– Полицейские обычно проводят обыск весьма тщательно, – задумчиво проговорил Пуаро. – Вряд ли они что-нибудь упустили.
– Но ведь доказательств, что Элинор брала эту трубочку, нет! – отчаянно воскликнул Питер Лорд. – Говорю вам, кто-то следил за ней из кустов. Когда она пошла в сторожку, он, вероятно, проскользнул сюда, вытряхнул из трубочки несколько таблеток морфина, раздавил их и подсыпал порошок в сандвич, лежавший сверху. Он спешил и, естественно, не заметил, что от этикетки оторвался клочок. Сделав свое дело, он быстренько убрался прочь, сел в свою машину и скрылся.
Пуаро вздохнул.
– Вы все еще ничего не поняли! Поразительно, до чего бестолковыми бывают иногда даже умные люди!
Питер Лорд возмутился:
– Значит, вы не верите, что какой-то тип прятался в кустах и наблюдал за окном?
– В этом-то я как раз не сомневаюсь… – сказал Пуаро.
– Значит, нам нужно выяснить, кто это был!
– Думаю, что долго выяснять не придется, – пробормотал Пуаро.
– Вы хотите сказать, что знаете, кто он?
– Да, на этот счет у меня имеются некоторые соображения.
– Значит, ваши немецкие помощники все-таки что-то для вас раздобыли…
– Мой друг, все нужные сведения здесь, – Пуаро выразительно постучал
Наконец они вошли в комнату, где умерла Мэри Джерард.
Здесь царила какая-то зловещая атмосфера: тяжелые воспоминания и дурные предчувствия навевали эти стены.
– Ну просто как в могиле… – передернув плечами, проговорил Питер Лорд и спешно распахнул одно из окон.
– М-да… Если бы стены могли говорить… – вздохнул Пуаро. – В этом доме все и началось. – Он помолчал и тихо продолжил: – Подумать только… именно здесь умерла Мэри Джерард.
– Вот в этом кресле у окна… – добавил Питер Лорд.
– Юная девушка… романтичная, прекрасная, – задумчиво проговорил Пуаро. – Или прежде всего расчетливая интриганка? Слишком много о себе мнила? Или была нежной и искренней, без всяких дурных помыслов… просто милой молодой девушкой, только-только вступающей в жизнь… Девушка, похожая на цветок.
– Какой бы она ни была, – сказал Питер Лорд, – кто-то желал ее смерти.
– Как сказать… – пробормотал Эркюль Пуаро.
– Что вы имеете в виду? – крайне изумившись, спросил Лорд.
Пуаро покачал головой.
– Пока ничего определенного… Друг мой, дом мы с вами осмотрели, вроде бы ничего не забыли. Теперь пойдемте в сторожку.
В сторожке, так же как и в доме, было тщательно прибрано, но на всем лежал толстый слой пыли – сюда явно давно никто не заходил. На осмотр комнаток сторожки потребовалось лишь несколько минут. Когда они вышли наружу, Пуаро прикоснулся к листьям розы, стебли которой обвивали деревянную решетку шпалеры. Алые цветы благоухали.
– Знаете, как называется этот сорт? – вдруг спросил он. – Это «Зефирен Драуфен», мой друг.
– И что из этого? – раздраженно буркнул Питер Лорд.
– Когда я виделся с Элинор Карлайл, она вдруг заговорила со мной о розах. Именно тогда я увидел – нет, не яркий дневной свет, а лишь проблеск во мраке… Так бывает, когда едешь в поезде… когда он приближается к концу туннеля. Свет еще совсем слабенький, но ты знаешь, что темнота за окном скоро окончательно рассеется.
– Что она вам рассказала? – вдруг охрипшим голосом спросил Питер Лорд.
– Она рассказала мне о том, как они в детстве играли здесь, в саду, и как они с Родериком Уэлманом спорили. Вернее, даже ссорились, ибо он предпочитал белую розу Йорков – холодную и строгую, а она – так она мне сказала – любила красные розы, ей была милее алая роза Ланкастеров. Да, она любила алые розы – за их теплый живой цвет и аромат. Вот в этом, мой друг, и есть различие между Элинор Карлайл и Родериком Уэлманом.
– Разве это объясняет… хоть что-нибудь? – спросил Питер Лорд.
– Это объясняет характер Элинор Карлайл, страстный и гордый характер девушки, отчаянно влюбленной в человека, не способного ее полюбить…