Печальный кипарис
Шрифт:
— Очень хорошо
— А я вот утверждаю, что вы не просто хорошо относились к нему, а любили и отчаянно ревновали, когда он полюбил Мэри Джеррард.
— Нет!
(Достаточно ли возмущенно прозвучало это «нет»?) В голосе обвинителя нарастала угроза.
— Я далее утверждаю, что вы сознательно решили устранить эту девушку с дороги в надежде, что Родерик Уэлман вернется к вам.
— Ничего подобного. (Презрительно, немного устало. Это прозвучало лучше.) Вопрос за вопросом. Страшные, коварные вопросы. К некоторым из них она была готова, другие застают ее врасплох. Как мучительна
Но надо оставаться холодной и спокойной, отвечать как можно короче и бесстрастнее. Ведь на карте стоит жизнь.
На месте для свидетелей Родди. Бедняга, сразу видно, до чего ему все это тошно. И выглядит он каким-то… нереальным.
Но ведь реального ничего и не осталось. Все перепуталось белое стало черным, верх — низом, а восток — западом. Да и я уже не Элинор Карлайл, а «обвиняемая». И повесят меня или отпустят на свободу, ничто уже не будет прежним Ах, если бы было хоть что-то разумное, надежное, за что можно было бы зацепиться, чтобы не скользить все глубже в эту ужасную пустоту. (Быть может, только Питер Лорд со своим веснушчатым лицом производит впечатление чего-то отрадно обычного, и это успокаивает.) До какого места дошел сэр Эдвин в своем допросе?
— Не будете ли вы столь любезны сказать, каким было отношение мисс Карлайл к вам.
Родди отвечал своим сдержанным тоном.
— Я бы сказал, что она была глубоко привязана ко мне, но ни о какой страстной любви, разумеется, не могло быть и речи.
— А теперь скажите, каковы были ваши отношения с Мэри Джеррард?
— Я находил ее очень привлекательной.
— Вы были влюблены в нее?
— Чуть-чуть.
— Когда вы видели ее последний раз?
— Должно быть, 5 или 6 июля.
Голос сэра Эдвина не сулил ничего хорошего.
— Я думаю, вы видели ее и после этого.
— Нет, я уехал за границу.
— Когда же вы вернулись в Англию?
— Когда получил телеграмму… дайте вспомнить. Это было, значит, 1 августа.
— А по-моему, вы были в Англии 27 июля.
— Нет.
— Ну, ну, мистер Уэлман. Не забывайте, что вы даете показания под присягой. Из отметок в вашем паспорте явствует, что вы вернулись в Англию 25 июля и вновь уехали 27 июля ночью.
Сэр Эдвин говорил слегка угрожающим тоном. Элинор, внезапно вернувшись к действительности, нахмурилась: с чего это защитник набрасывается на собственного свидетеля? Родерик заметно побледнел. Минуты две он молчал, а. потом выдавил из себя:
— Да… это правда…
— Итак, вы приехали и 25 июля посетили Мэри Джеррард в Лондоне?
— Да.
— Цель вашего визита?
— Я снова просил ее… выйти за меня замуж.
— Что же она ответила?
— Она отказала мне.
— Вы ведь небогатый человек, мистер Уэлман?
— Да, я небогат.
— И у вас много долгов, не так ли?
— Какое вам до этого дело?
— Знали вы о том, что мисс Карлайл по завещанию оставила вам все свои
— Впервые слышу об этом.
— Были вы в Мэйденсфорде утром 27 июля?
— Нет!
— Благодарю вас, это все.
Альфред Джеймс Уоргрейв.
— Вы владелец розария и живете в Эмсуорте?
— Да.
— Ездили вы 20 октября в Мэйденефорд, чтобы осмотреть розовый куст у сторожки в Хантербери-холл?
— Да.
— Можете вы охарактеризовать этот куст?
— Это вьющиеся розы, известные под названием Зефирен Друфэн. У них розовые цветы с сильным ароматом и нет шипов.
— Следовательно, уколоться о такой розовый куст невозможно?
— Абсолютно невозможно. У этих роз нет шипов. Перекрестного допроса не последовало.
— Ваше имя Джеймс Артур Литтлдейл? Вы дипломированный фармацевт и работаете в оптовой фармацевтической фирме «Дженкинс и Хейл»?
— Совершенно верно.
— Можете вы сказать мне, что это за клочок бумаги? Свидетелю передается одно из вещественных доказательств.
— Это обрывок одной из наших этикеток.
— Каких именно?
— Этикеток, которые мы прикрепляем к стеклянным трубочкам с таблетками для инъекций.
— Можете ли вы на основании этого обрывка определить, что было в трубочке, к которой была прикреплена этикетка?
— Да. Я совершенно уверен, что трубочка, о которой идет речь, содержала предназначенные для инъекций таблетки гидрохлорида апоморфина в дозировке 120 грана каждая.
— Но не гидрохлорида морфина?
— Ни в коем случае.
— Почему?
— На такой этикетке слово «Морфин» пишется с заглавной буквы. Тут же, как ясно можно разглядеть под лупой, хотя этикетка и оборвана, буква «М» строчная. Следовательно, это не все слово «морфин», а лишь составная часть слова «апоморфин».
Вещественное доказательство вместе с целыми этикетками, представленными для сравнения, передается присяжным.
Сэр Эдвин возобновляет допрос.
— Что представляет собой гидрохлорид апоморфина?
— Его формула С17Н17О2. Это производное морфина, получаемое путем нагревания его вместе с разбавленной соляной кислотой в герметически закрытом сосуде. Морфин при этом теряет одну молекулу воды.
— Каковы особые свойства апоморфина?
— Апоморфин является самым быстродействующим и эффективным рвотным средством из всех известных до сих пор. Он действует уже через несколько минут после введения в организм.
— Значит, если кто-нибудь проглотит смертельную Дозу морфина, а затем через несколько минут сделает себе инъекцию апоморфина, что произойдет?
— Почти немедленно последует сильнейший приступ рвоты, и морфин будет выведен из организма.
— Допустим, два человека ели одни и те же сандвичи и пили чай из одного и того же чайника, а потом один из них сделал себе укол апоморфина. Что произойдет, если в пищу или питье был подмешан морфин?
— Пища или питье, содержащие морфин, будут немедленно извергнуты из организма человека, впрыснувшего себе апоморфин.