Печать Длани Господней
Шрифт:
— Вы сказали, частично? — Холмс подался вперед.
Инспектор сурово кивнул и потянулся за чашкой.
— Нашли только туловище. Труп опознали по одежде. Обеих ног, рук и головы бедняга лишилась.
— А сердце? — спросил я.
— Торс был не тронут, доктор Ватсон! А после мы отыскали ноги и голову и одну руку.
— Где были найдены эти части тела, инспектор? — задал вопрос Холмс.
— Немного в стороне от насыпи, в кустах.
— Они лежали рядом?
Инспектор Макинсон нахмурился:
— Да…
— Насыпь осмотрели тщательно?
— В обоих направлениях. Прочесали как следует, мистер Холмс.
Холмс поднял свой чай и поглядел, как закручивается жидкость в чашке.
— А теперь, полагаю, случилось и еще одно убийство.
Макинсон кивнул и стал смущенно крутить себе ус:
— Да, о четвертом теле стало известно сегодня рано утром. Доложил участковый. Тело найдено в закоулке за городским рынком. Убит также прицельным выстрелом, но на этот раз — в лицо. Часть головы снесло. Личность убитого была установлена по содержимому его карманов. Это Уильям Фицью Кросби, управляющий местным отделением Дейлсайдского банка.
— А сердце трупа? — спросил я.
— Вырвано, как и в первых двух случаях.
— Кто нашел труп? — спросил Холмс.
— Старуха-уборщица в рыночных павильонах. Она и живет там, возле рынка. Услышала выстрел, выглянула в окно и увидела тело.
Я смотрел, как мой друг опустошил свою чашку и поставил ее перед собой на поднос. Как откинулся в кресле и взглянул сперва на меня, а потом на инспектора.
— Скажите, инспектор, — наконец заговорил он, — много ли беспорядка было вокруг тела учительницы?
Джеральд Макинсон нахмурился:
— Беспорядка?
Я заметил легкое раздражение Холмса, с которым он взмахнул рукой:
— Крови, инспектор! Много ли крови было на земле?
— Очень мало, мистер Холмс. Одежда на девушке тем не менее промокла.
Холмс кивнул.
— А на траве, по пути к тому месту, где лежали отрезанные части тела, и обратно, от кустов, были следы крови?
Макинсон покачал головой.
— Нет, ничего такого мы не заметили, — сокрушенно молвил он.
Казалось, Холмс обдумывает услышанное. Поразмыслив, он спросил:
— А вокруг трупа банкира были следы крови?
— Опять же очень небольшие. Мы отнесли это тоже на счет…
— …изъятия у трупа сердца.
— Да, — согласился Макинсон.
— Вполне резонно. — Холмс медленно кивнул, а затем прикрыл веки. — А зачем кому-то могло понадобиться выкрасть сердце? Или, что уж совсем странно, выкрасть три сердца, несколько отрубленных конечностей и голову? И при этом почему из трупа молодой женщины сердце не вынули?
— Как я и сказал, в этом и суть загадки, — сказал инспектор. — Загадка тут присутствует несомненно, почему, смею добавить, я и дерзнул прибегнуть к вашей помощи. Как и к помощи личного вашего ассистента. — И он повелительно дернул головой в мою сторону.
— И оба мы только рады, что вы дерзнули к ней прибегнуть,
— Позабыл? — Очевидная нелепость подобного предположения меня изумила. Я чуть не подавился куском тоста. — Да как мог бы он это позабыть, если в этом и была его цель?
— Но в этом ли была его цель, старина? — сказал Холмс.
— Что вы имеете в виду, мистер Холмс?
— Одну-единственную вещь: предположим, что сердце у трупа было изъято для того, чтобы скрыть истинную причину убийства.
— Не могу представить себе причину столь гнусную, чтобы для сокрытия ее надо было вырывать сердце! — заметил я.
— Действительно, Ватсон, причину столь гнусную представить себе трудно. Однако причина эта, возможно, наведет нас на след убийцы. — И, предоставив нам с Макинсоном размышлять над этими его словами, мой друг продолжал: — Не находили ли ваши люди, инспектор, следов крови или, может быть, кусочков ткани или даже костных обломков на стене, принявшей на себя выстрел?
Инспектор Макинсон вытаращил глаза:
— Ну, по-моему, не находили.
— Совершенно закономерно, инспектор. И этот факт, равно как и малое количество крови вокруг трупа либо полное ее отсутствие, пусть даже из тела и было изъято сердце, означает лишь, что убийство произошло где-то в другом месте, тело же в закоулок перетащили потом. Здесь явно просматривается нагромождение ложных следов и попыток сбить с толку следствие, — продолжал Холмс.
— Сбить с толку следствие?
— Именно, Ватсон. — Холмс встал. — Но прежде чем продолжать, думаю, разумно будет осмотреть трупы.
Инспектор Макинсон беспрекословно повел нас по коридорам, а затем вниз по крутой лестнице.
Мы очутились возле массивной дубовой двери, обшитой металлическими листами и укрепленной еще и металлической щеколдой, вставленной в пазы рамы. За дверью был узкий коридорчик с оконцами, через которые можно было видеть трупы.
Вход в саму покойницкую находился в конце коридорчика, и, войдя, я уже не мог отвести взгляда от столов с лежавшими на них под бутылочно-зелеными простынями грудами, в которых глаз безошибочно различал формы человеческих тел.
В помещении стоял запах смерти, знакомый, по крайней мере, мне запах тления — гниющего мяса, отдающего одновременно порчеными фруктами и прокисшим молоком. Есть в мертвых что-то такое, что заставляет нас приглушить голос, очутившись рядом с ними. В этом смысле я не был исключением: только спустя несколько месяцев, когда я набил руку на вскрытиях, сумел я преодолеть невольное почтение, какое внушал мне вид смерти. Труп — это уже не человек. Однако осознание этого тоже приходит только с практикой — рутиной повторяющихся вскрытий.