Печать Карателя
Шрифт:
Все это время секретарша с серьезным видом перекладывала бумаги, имитируя работу, исподтишка читая спрятанную под столом книгу. И что-то подсказывало – на ее коленях не поправки в рабочий устав, а потертый томик любовного романа.
«Кофепитие» продолжалось около часа. Все это время я кусала губы, обливалась потом и вся внутренне дрожала, но это ведь свойственно каждому человеку – переживать из-за будущего. Особенно если боишься, что мечты могут и не сбыться.
Дверь из красного дерева, которую я так старательно сверлила взглядом, распахнулась в тот момент, когда я, окончательно упарившись, выкручивала левую руку, стараясь
– Эммочка, я уехал, – бросил он секретарше и был таков.
Запоздало сообразив, что нужный мне чиновник отчаливает восвояси, я поспешно вскочила, подхватила папку с документами и бросилась следом, кинув задержавший меня китель на лавку.
Не знаю, был ли мужчина магом, но перемещался он с запредельной скоростью. За секунду он успел преодолеть длинный коридор и уже начал спускаться по лестнице.
– Мистер Нэрвил!
Мужчина притормозил и обернулся, с удивлением рассматривая меня, и в этот момент пол под ногами ощутимо вздрогнул, послышался низкий, нарастающий гул, и здание затрясло в агонии землетрясения.
В академии нашему потоку читали курс выживания в экстремальных ситуациях. Курс был экспериментальным, значился факультативом, да к тому же вел его еще зеленый аспирант, по прозвищу Доцент. Практически вся наша группа забивала на дополнительный предмет, предпочитая заниматься куда более важными вещами – гулять, общаться, клянчить зачеты и валять дурака.
Я была ничем не лучше остальных и прогуливала пары «экстремалки», коротая время в любимой кафешке. Каково же было мое удивление, когда в середине семестра я вдруг осознала, что наш преподаватель поддался пагубному влиянию своих студентов и тоже отлынивал от занятий.
После обоюдного смущения Доцент подсел за мой столик, и мы разговорились. Я с удовольствием послушала про то, как он, будучи студентом, прикалывался над профессорами, потом поделилась собственными историями из студенческой жизни. От кофе с десертом мы перешли к имбирному пиву с солеными орешками, а затем скрепили дружбу «Слезой дракона», напитком с таким высоким градусом алкоголя, что уже после первой стопки мне захотелось выдохнуть пламя и зарыдать.
Потом были долгие проводы меня до общежития, не менее долгое прощание на пороге моей комнаты и грустный вопрос:
– Что же я делаю не так?
– Понимаешь, Доцент, – влезла я с инициативой, – все дело в том, что только умные учатся в теории, всем остальным необходима практика! Причем большинству не хватает одной попытки, чтобы понять все раз и навсегда.
Преподаватель внимательно выслушал мою пьяную мысль, согласно икнул и пошел домой отсыпаться. Утром я очухалась с таким жутким похмельем, что поплелась к соседу по секции Владу, с которым была в жестких контрах, и попросила себя прибить, чтоб не мучиться. Всегда заносчивый, несносный парень выслушал мои стенания, сочувственно похлопал по плечу и предложил трехлитровую банку с рассолом. Я едва не прослезилась от счастья.
Но оказалось, что у братания с аспирантом были и другим последствия. Через неделю нашу группу вывезли на полигон и преподали практический курс выживания в экстремальных условиях. Мы бегали внутри горящего
Землетрясение он нам тоже пару раз организовал, правда, там еще попутно было извержение вулкана, но, главное, я уже обзавелась определенными рефлексами, и, пока мозг растерянно вспоминал, когда в Баренхолле была зафиксирована последняя сейсмическая активность, тело успело откатиться к внешней стене, заныкаться под широкий подоконник и сгруппироваться в позу младенца.
Вокруг громыхало, трясло и гремело. Многовековое здание кряхтело и стонало от боли, медленно, но непреклонно прощаясь с прошлым величием. По стенам бежали паутинки трещин, рушились балки перекрытий, осыпались выбитые стекла, летела, забиваясь в рот и нос, горькая пыль. Сквозь этот грохот изредка пробивались крики людей.
Тишина пришла внезапно и почему-то испугала еще сильнее, чем недавняя встряска.
Я еще какое-то время полежала в своем укрытии, но инстинкт самосохранения советовал, нет, настойчиво пинал и орал как резаный, чтобы я убиралась отсюда как можно скорее.
Оценив собственное состояние – царапина на бедре, пара синяков от просвистевших мимо осколков камня, поднялась. Пол мелко вибрировал, словно его бил озноб от случившегося, периодически раздавался неприятный скрежет, но в целом стены стояли, а потолок не грозил обвалиться на макушку. Мраморная лестница осела, явив провал аж до первого этажа. Я быстро заглянула вниз, с печалью констатировала, что спуститься не получится, и двинулась по коридору назад.
В приемной, где я провела это утро, кривой буквой «у» громоздились два опрокинутых шкафа с документацией. Часть стены, примыкающая к кабинету главы отдела, обрушилась, на уровне глаз из стороны в сторону раскачивалась на остатках шнура трехрожковая люстра с магическими светильниками. Я протиснулась сквозь покореженную дверь и кинулась к столу в надежде найти там перепуганную секретаршу и… нашла.
Девушка лежала на боку рядом с опрокинутым стулом. Испуганные голубые глаза распахнуты, рот удивленно приоткрыт, а к груди прижата деревянная рамка с фотографией. Привычно опустилась на колено, пощупала пульс – уже не спасти. Захотелось повернуть рамку и узнать, портрет кого женщина прижимала к груди, но вовремя одумалась – для меня это праздное любопытство, но для нее нечто сверхценное.
Встала и кинула взгляд в выбитый прямоугольник окна. Как и предполагала, пострадало не только здание департамента. Два дома напротив… Их просто не было! Камни, остатки колонн, куски сложившейся крыши и облако серой пыли. Да по сравнению с этим наш дрожащий мелкой дрожью департамент – олицетворение устойчивости и нерушимости! Вопрос – надолго ли?
Нервно облизнув искусанные губы, вернулась к столу и начала рыться в поисках информационной панели. Средство связи обнаружилось на полу, среди кипы бумаг, по экрану прошла трещина, но главное – аппарат работал.
– Вы позвонили по горячей линии экстренной службы спасения, – заученной скороговоркой выпалила диспетчер. – Что у вас случилось?
– Меня зовут Беатрис Петрак, в центре города произошло землетрясение…
– Вы ранены?
– Нет, но…
– Оставайтесь на линии, – перебила диспетчер и перевела разговор в режим ожидания.