Печать луны

Зотов Георгий Александрович

– Шпроты сейчас покупать непатриотично, – съязвила Алиса. – Ты видел, что эти чухонцы с памятником Суворову сделали? Я твоему шефу настучу.

– Я объясню: купил их сугубо для того, чтобы плюнуть внутрь, а потом сразу же выбросить, – вывернулся Каледин. – Ты ж пока не видела, как я их ел. В любом случае, из-за тебя я уже два месяца на консервах сижу. У меня скоро язва начнется. Хоть бы пожалела, змея немецкая.

– Змея? – вспыхнула румянцем разгневанная Алиса. – Раньше надо было думать! Ну-ка скажи мне: кто был инициатором нашего развода?

– Ты, – честно ответил Каледин, нажимая на консервный нож.

– Ну да, – поблекла Алиса. – Но ты меня вынудил к этому своей подлостью.

– Действительно, –

согласился Каледин. – Требовать от женщины, чтобы она на седьмом году замужества наконец-то взяла твою фамилию, поскольку обещала это тебе перед свадьбой, – гнусная подлость и даже свинство.

– Мало ли чего я там обещала, – буркнула Алиса. – Для меня прекрасная фамилия моих баронских предков дорога как память. Ты просто не знаешь, что мне пришлось пережить в гимназии и какие интересные предложения я слышала на каждом шагу, когда в русский сленг внедрили слово «трахаться». Че б ты сказал, услышав по сто раз на дню вопли одноклассников: «Каледин, давай покаледимся»? Я не знаю, как у меня крыша не съехала – держалась из принципа: предки-рыцари мочили сарацинов, а я – в кусты? И после всего кошмара, который я за эту фамилию вынесла, ты еще хочешь, чтоб я вот так запросто от нее отказалась? Это глупость, равнозначная требованию к праху сожженного Джордано Бруно отречься от своих убеждений!

Алиса сама не заметила, что она расхаживает по кухне, активно жестикулируя руками, отчего развязался поясок ее халата. Впрочем, в пылу дискуссии она не желала обращать внимания на подобные мелочи.

– Не хочу, – сбавил обороты Каледин, смущенный ее напором, а также зрелищем, которое открыл ему распахнувшийся халат. – Но могла бы двойную взять, в таком-то случае… типа Трахтенберг-Каледина, например.

– Лучше сразу сдохнуть, – перекосилась Алиса. – Подумать только – Трахтенберг-Каледина! Да это все равно, что Сусликова-Загудович.

– Иди в жопу, – скис Каледин, отправляя в рот рыбку из банки.

– С тобой я и так в ней постоянно нахожусь, – огрызнулась Алиса. – Ага, ты все-таки съел одну шпротину, я это видела! Непременно донесу начальству.

На секунду разговор прервался, ибо Каледин аппетитно жевал.

– Да на здоровье, Господи Иисусе, – облизнул он пальцы, испачканные в янтарном масле. – Сама прекрасно знаешь – никому ты не донесешь.

Алиса вздохнула и села на табурет. Что-то шевельнулось у нее в душе при виде несчастного Каледина, после рабочего дня с трагическим видом жующего холодные консервы. В этот момент она была готова простить ему даже Нинку. Вернее сказать, почти готова. Еще минуты две в ее груди черный дракон обиды боролся с белым ангелом прощения, после чего ангел, лихо вывернувшись, засадил зазевавшемуся дракону копье по самое извините.

– Тебе приготовить что-нибудь, Феденька? – тихо спросила она.

– А то, – отозвался Каледин, не отрываясь от наполовину уничтоженных шпрот. – Водка есть? Ну так давай налей стопочку, чего смотришь.

…Через сорок минут оба, сидя за деревянным столом, культурно поедали зажаренные Алисой венские шницеля, макая их в домашний соус тартар. Талант готовить Алиса унаследовала от муттер: после продажи беспутным дедушкой фамильной усадьбы та пошла работать посудомойкой в баварский ресторан на Пресне – и дослужилась до высокооплачиваемого шеф-повара. Так или иначе, но шницеля получились – язык проглотишь. Каледин, во всяком случае, свой в процессе откусывания свинины успел прикусить.

– Ты что думаешь по этому поводу? – спросила Алиса, отчаянно жуя мясо.

– Чего? А, убийства, что ли? – хлопнул глазами Каледин. – Ну, благодаря твоим мерзким интригам меня назначили ответственным за это расследование,

можешь поздравить. Зато я успел проделать кой-какую работу. Конечно, любовника Колчак арестовали совершенно зря – у него безупречное алиби: после ссоры он ушел в другой ночной клуб, где квасил до утра. Удалось лишь выяснить – Колчак, будучи в изрядном подпитии, села в машину к извозчику и укатила в голубую даль. Номера автомобиля, как полагается, никто не запомнил. На всякий случай выборочно проверяем извозчичьи парковки. К вечеру позвонил министр двора Шкуро, ненавязчиво интересовался, как у нас успехи. Деликатно напомнил – его величество настроен весьма решительно, и если что – кто-то точно поедет на Камчатку.

– На Камчатке тебе понравится, – подколола Алиса, накалывая на вилку кусок и обмакивая его в соус. – Там, говорят, плевок на лету замерзает. Будешь снег убирать, моржатину к сезону вялить, на собачках ездить в кухлянке и унтах. Имей в виду, я не декабристка, с тобой туда не поеду.

– А ты мне там на фиг не сдалась, – спокойно ответил Каледин, промежду делом уничтожая свинину. – Вон, князя Куракина после отставки из МВД в Сибирь отправили, и чего? Шлет мне оттуда мэйлы с фотографиями: живет человек, как настоящий эмир – целый гарем себе завел из чукоток и камчадалок. Жалуется, горячие девчонки на местном льду вымотали всего как мочалку. Если я на Камчатке обоснуюсь, при таком раскладе мне будет явно не до тебя. Туземных девок одиноких да желающих кругом столько – и минутки единой не выкроишь, дабы как следует моржа подвялить.

Прервавшись, Каледин профессионально уклонился вправо от брошенной в него вилки. Подождал еще немного и сделал резкий бросок в левую сторону – в стену полетела фаянсовая тарелка, лопнув осколками.

– Может, я туда еще и Нинку с Анфисой с собой заберу, – заметил он глубокомысленно. – Ты же все равно не поедешь, ибо не декабристка, а девкам чего зря пропадать? Женщины из народа – они в постельке ого-го какие, прямо ураган – а не то что всякие остзейские немки замороженные.

Соседи по лестничной клетке с удивлением и испугом вслушивались в ужасный грохот мебели и звон посуды, которыми наполнился их панельный дом.

Глава девятая

Сюзанна Виски

(22 февраля, вторник, рассвет)

Алиса пришла в себя от непонятной тряски, словно спала на полке в поезде: ее отчаянно теребил за плечи Каледин, насильно вырывая из объятий вязкого сна. Ничего толком не понимая, она отстранила его руку, натягивая шерстяное одеяло по самый подбородок, поскольку, не изменяя аристократическим привычкам, обычно спала совершенно голая.

– Чего привязался? – сонно простонала она. – Отвали, тебе никто не даст.

Столь жестокое заявление было вызвано тем, что иной причины появления экс-мужа в сумраке ее спальни Алиса представить не могла. Однако, вопреки своему обыкновению, Каледин не ответил в стиле: «да кому ты нужна, побрей сначала ноги». Напротив, голос его звучал пугающе серьезно.

– Вставай быстрее. Звонил Муравьев – обнаружили второй труп, на этот раз на Тверском бульваре. Девица разделана как на бойне – страшно смотреть.

Пожалуй, с такой скоростью Алиса в последний раз одевалась, когда из-за бурного девичника с шампанским проспала собственную свадьбу. Навыки не пропали зря – оба пулей вылетели из подъезда, наперегонки побежав к общей темно-синей «Тойоте». Каледин выматерился, защемив пальцы дверью, однако дальше события развивались благоприятно: несмотря на собачий холод, машина завелась сразу. Автомобилей на трассе было мало. Алиса тяжело зевнула, спрятав озябшие ладони в пушистую ондатровую муфту – в моду постепенно входил стиль начала XX века.