Печать мастера

Ри Тайга

– Страха уже достаточно. Одного воспоминания хватит. Отдайте ученика комиссии…

– В правилах указано – два воспоминания на каждый случай, – возразил второй менталист. – А раз два…

– Правила создавались Наставниками. На острове – мы – правила, и мы – кодекс, – едко перебил его старик.

Коста вытер рукой кровь под носом, которая снова закапала вниз, и внимательно посмотрел на менталиста – тот улыбался, и снова с предвкушением облизывал губы.

Страх? Он хочет страх? Ему мало? Коста никогда не встречал людей, которые питаются чужими эмоциями,

как… едой. Выражение лица менталиста было… почти сытым.

– Если вы хотите оспорить – обращайтесь лично к Наставнику Кайру и Верховному Магистру – я принадлежу острову Памяти, и подчиняюсь только им, и до тех пор, пока не будет новых указаний.

– Если бы здесь был Восьмой Старший Наставник, вы бы не осмелились и рот открыть, – парировал старик холодно.

– Но его здесь нет. И я точно и безукоризненно выполняю задачу, поставленную Наставником. Вы хотите воспрепятствовать? Это официальное заявление? Я могу подать рапорт о том, что вы мешаете тестированию номера?

Старичок заткнулся. Наставник-в-шрамах досадливо покачал головой. Ещё двое Учителей отвернулись, глядя в окно, а почти все ученики уставились на менталиста с откровенной ненавистью.

– Следующее воспоминание. Смотреть точно в глаза. Глаза не закрывать. Проникновению не препятствовать или… можно препятствовать – продолжил менталист с предвкушением, обращаясь к Косте. – Тогда будет очень, очень больно…

Коста шмыгнул носом и ещё раз вытер кровь рукавом.

Тварь. Он хочет страх? Настоящий страх? Он его получит. Что ему показать? Когда он нашел Мастера в трюме, и думал, что тот не переживет ночь? Когда на них напали или…

– Смотреть в глаза, – рявкнул менталист тихо. – Или это будет засчитано номеру, как сопротивление приказу Наставника…

Он хочет страх? Настоящий страх? Он его получит.

Коста боднул головой, вырывая подбородок из чужих рук, расправил плечи и слегка качнулся на ногах, ища точку равновесия, и задрал голову, встретив чужой взгляд.

Смотри. Тварь.

…

…

…Ледяная вода сомкнулась над его головой с оглушительным ревом, и вверху – над поверхностью, прошла волна жара и огня, взрывом его закрутило, и сверху посыпались обломки корабля… их крутило и мотало из стороны в сторону, тащило течением вглубь, и швыряло по волнам… водоворот он пропустил… их потащило на дно, закручивая в воронку…он боролся изо всех сил, пока хватало воздуха, рвался наверх, надрываясь…но воронка тянула на дно и тащила глубже, глубже, глубже… пока полностью не затянула его в ледяную тьму…он захлебнулся и потерял сознание…

…

…

«ЧТО ЭТО ЗДЕСЬ»

Слова раскаленным жаром вспыхнули в голове Косты.

«ЧТО ЭТО ЗДЕСЬ… СТОЛЬКО СТРАХА»

Коста рванулся остановить, но кто-то уже расшвыривал осколки воспоминаний, которые он не успел спрятать.

Воспоминания закружились.

Барак аукциона. Пол. Целитель. Одинокий факел. Лабораторный стол. Завязки на руках и ногах. Звезды в окне. Ожидание. Закушенная до крови губа. Соленые

слезы. Вой. Страх. Ужас. Мольба. Надежда. Отчаяние. Покорность. Смирение…

«СТРАХ, СТРАХ, СТРАХ… ВКУСНО».

Коста рванулся изо всех сил, вышвыривая захватчика из своей головы, и встретил сопротивление, их закружило, вышвыривая в следующее воспоминание, запорошенное снегом.

…

…хрустел снег, свистел ветер и завывала вьюга…вспышки молний освещали далеко впереди серое заснеженное плато……все вокруг было серым и белым, тени искажались… горные вершины темнели вдали…

«ЧТО? ЭТО?»

…заснеженное… серое и пустое место безжизненного одиночества..

«КАК…»

Чужие огненные слова жгли, причиняя боль, и Коста в воспоминаниях увидел то, чего здесь быть никак не могло – тусклую светящуюся фигуру справа… это она «жгла словами»…

«КАК ТЫ ВООБЩЕ…»

Коста прыгнул, сгруппировавшись, поджав хвост и выпустив когти, наотмашь полоснул фигуру.

– Ма-а-а-а-ау!!!

«А-А-А….НЕЕЕТТТ…»

…и тот-кто-причинял-боль рухнул в ледяную пропасть со снежного обрыва.

…

…

…

* * *

– Ещё раз! Ещё раз!

Коста очнулся, выгибаясь – плетения прошивали грудь.

– Этот пришел в себя!

– Брось его, давай сюда, этот не дышит! – скомандовал один из Учителей, и старичок в очках, бросил Косту и, прихрамывая, опираясь на трость, и приволакивая одну ногу, заспешил к середине сцены, где лежал менталист, над которым склонились двое Наставников и другой мозгоед.

– Он не дышит, – тревожно орал кто-то сбоку, – не дышит!!!

– Нима тебя побери, два узла это не реанимационное!!!

– Где целители?

– Уже бегут…

– Их слишком много!

– Почти всех привели в чувство, давайте вдвоем этого!

– Давай ещё раз…

Коста приподнялся на локтях – он лежал на сцене, грудь ещё покалывало от чужих плетений, а горло жгло, как будто он и правда наглотался воды. И не он один – сверху, перегнувшись через скамьи, кашляли ученики в белом, жадно дышали, хватаясь за грудь, и колотили кулаками, и одного из них – лежащего прямо на скамье, Наставник пытались привести в чувство молниями.

– О, я дышу-у-у-у… я дышу-у-у… я не утонул… Мара милостивая, я не утонул… стонал кто-то сверху.

– Я думал мы все утону-у-ули-и-и…

– Где такая холодная вода?

Целители подоспели через пару мгновений, и погрузили на носилки, управляемые плетениями одного из учеников и менталиста, который так хотел, чтобы страха было больше.

Коста с исследовательским интересом настоящего художника отмечал каждую незначительную мелочь: вот менталист дергается, выгибаясь, хрипит, в попытках вдохнуть, снова выгибается, лицо меняет цвет на неуловимый оттенок синеватого, пена идет изо рта…