Печать Сансары
Шрифт:
Но в промежутках между представлениями о том, что меня вот-вот убьют, мне удалось отыскать некоторые из книг, которые исследовал «четвертый», и некоторые связанные с ними.
Оказалось, что затерянная древняя история была гораздо менее ясной, чем современная история, и не содержала удобных инструкций «как вылечить перегруженный колеблющийся оттенок камня, который убьет своего владельца и, вполне возможно, взорвет всю больницу вместе с ним».
Были загадочные намеки, упоминания о людях, известных как «призматические», которые были рождены с несколькими оттенками силы, которые они могли переключать между
Затем, немногим менее пятисот лет назад, все упоминания о них прекратились. Очень внезапно. Не осталось даже вымышленных рассказов. Как если бы они были мифом, опровергнутым до такой степени, что никому уже не хотелось даже думать о них.
Тем не менее, мы выстояли. Никому из нас не были чужды долгие дни, проведенные в библиотеках, и даже если исторический архив был немного больше, немного более подпольным и немного старее, чем большинство, процесс исследования не изменился. Говорили мало, в основном записывали собственные мысли, изредка спрашивая у собеседника подтверждения или перекрестные ссылки на что-то.
Мы построили картину состояния мира 500 лет назад, и она сильно отличалась от того, что мы имеем сейчас. Я знал из своих собственных исследований, что относительно стабильный мир между десятью домами длился всего несколько поколений, но я не осознавал, насколько их история была откровенно жестокой. Неудивительно, что были давние распри! Некоторое историческое отношение к домам-соперникам — в то время враждебным домам — было откровенно тревожным.
Но если оставить в стороне войну и жестокость, в каждом доме была горстка призматических чемпионов, которые могли без особых усилий использовать несколько оттенков силы в полной мере. Теоретически каждый может использовать любую силу. Я мог использовать воду точно так же, как Юра мог использовать улучшения, но врожденная тяга к вашему собственному особому оттенку делала любую специализацию за пределами той, с которой вы родились — или получили в результате другими способами, в моем случае — требовала дополнительных усилий и сильный фокус. Не то для призматиков. Они могли изменить свой цвет с помощью мысли, переходя от безупречной защиты к разрушительным атакам без какой-либо длительной подготовки, используя каждую силу так сильно, как если бы она была их единственной целью.
Был ли «четвертый» современной призмой? Нашел ли он какой-то утерянный ключ для переключения своей силы из закрытого состояния в более широкое? Ни в одной из книг не упоминалось, как были сделаны призматики или откуда они взялись. Они просто появились. А затем, в нулевой год, они так же загадочно исчезли.
— Что произошло в нулевом году? — спросил я вслух, — Почему мы изменили календари?
— Это была просто новая эра. Ситуация менялась, поэтому мы начали сначала. Тебе это не известно?
Я покачал головой.
— Нет. Было ли какое-то конкретное событие, вызвавшее это изменение?
— Хм. Я изучал общество больше, чем историю, но я думаю, что была битва.
— Вплоть до Великого Альянса было много сражений.
— Верно. Я думаю… Я думаю, что было вторжение драконов? Или нет? Черт… Не помню, боев было много, — он махнул
Я хотел преследовать его, но действительно ли изучение истории календаря поможет Арну? Из всего, что я читал, призматики существовали только до изменений, поэтому любая информация о финальном сражении и переходе к нулевому году будет происходить позже, чем нам нужно было узнать.
Это было касательным, интересным, но я не мог позволить себе гнаться за ним прямо сейчас. Во-первых, готовясь к проникновению, я потратил слишком много времени на поиски отступлений, и в конце концов это причинило мне боль. Я не позволю, чтобы это навредило кому-то другому. У нас может быть большой срок, но он все же был пределом. С каждым днем сила «четвертого» падала все ближе и ближе к своему изменчивому концу.
Мы просидели до поздней ночи, а затем улетели домой, ни разу не подумав о «седьмом». Я понял это, только когда лежал без сна в постели, размышляя о прошедшем дне.
Часть меня чувствовала себя виноватой за то, что отложила поиски убийцы Астаза на что-то более легкое, но это было то, что я действительно мог сделать. Это было то, в чем я был хорош. Разговаривать с людьми, выискивать их секреты, выяснять, кто они? Это больше входит в компетенцию «шестого». Я писец, тот, кто готов потрудиться, чтобы найти ответы.
Юра может продолжить расследование и без меня. Но никто больше не собирается спасать «четвертого». Никто даже не знает, с чего начать.
Мое желание понять было в конечном счете эгоистичным по своей природе. Да, было бы неплохо предать убийцу Астаза правосудию, чтобы его дочь была в безопасности. Да, я хотел эти вещи. Но истинная и глубочайшая причина всего моего расследования заключалась только в том, что я в ужасе кричал «почему».
Алхимик был важнее. Он был одним из немногих дворян, которые на самом деле достаточно заботились о других, чтобы попытаться понять и интегрировать их. Вполне возможно, что он и «третий» были единственными дворянами, действительно достойными моего времени и дружбы. Я не собирался стоять и смотреть, как он умирает, так и не встретившись с ним должным образом.
«Третий» может ошибаться, но у него было доброе сердце. Его идеи были наивными, но хорошими. Если бы «четвертый» был хоть чем-то похож на него, то его спасение могло бы иметь большее влияние на будущее мира, чем что-либо еще, что я мог бы сделать в своей жизни.
Вот о чем я думал, продираясь сквозь книгу за древней книгой. Но пока я лежал без сна в темноте, все, что я мог слышать, это мой страх, кричащий почему.
Может быть, если бы я знал ответ, я бы перестал так бояться.
Глава 42
Приглашение
Мы снова вернулись в архивы на следующий день и потом еще через день. С таким количеством вещей, которые нужно просмотреть, мы не смогли бы изучить все это за одно посещение.
На четвертый день, когда мы вышли из шахты спуска в комнату, которую почти захватили, нас кто-то ждал. На ней была черная мантия, которая, казалось, поглощала все цвета вокруг, как будто она стояла в озере серой пустоты.
— Прекратите, — сказала она, ее голос звучал гулко.