Печать смерти
Шрифт:
– Жрец, – поправил его староста. – Нашей деревне больше одного не прокормить. Да он и один прекрасно справлялся. В истинную веру перешел.
– Ясно. Сколько еще в деревне кузнецом обиженных?
– Да, почитай, все, кто в тот день в святилище был. Ну а с побоями – человек двенадцать, – быстро прикинул староста. («Прямо богатырь какой-то, а не кузнец!»– усмехнулся про себя Иринг.)
– Что же, – поднимаясь с покрытой мягким пледом (для важного гостя!) лавки, провозгласил он, – пусть все, кто тогда был в храме, явятся нынче вечером на судилище. Естественно,
– Да-да, только лишняя морока от баб! – поддакнул Элмунд.
– Есть у вас дом или, может, сарай, где мы могли бы без помехи собраться?
– Большой лодочный сарай на берегу.
– Прекрасно. Созови туда всех за час до заката. Кузнеца я приведу сам. Где его кузня?
Староста подробно описал дорогу до жилища своего обидчика, а также до общинного лодочного ангара.
– За час до заката, – напомнил ему, покидая избу, Иринг. – Да не забудь позвать жреца, чтобы почтил суд своим присутствием.
Пока его гвардейцы выводили со двора лошадей и карету, он немного прошелся вдоль деревянной изгороди. За угловым столбом, присев на корточки и время от времени высовывая в проулок лохматую голову в репьях пряталась донельзя грязная и оборванная девчонка Иринг хотел подойти, разглядеть поближе, но за забором внезапно возник «увечный» Эрих.
– Ну-ка, пошла отсюда! – прикрикнул он на оборванку, и та, испуганно пригнувшись, припустила по улице. – Деревенская дурочка, – пояснил он недовольно обернувшемуся к нему капитану. – Шляется меж дворов, высматривает, где чего стянуть.
– Родители есть? – проследив за беглянкой взглядом, спросил капитан.
– Были, – охотно поделился Эрих деревенскими сплетнями. – Мать-стерва ее отца порешила, да после сама в прорубь кинулась. А девка эта, тьмой отмеченная, все никак из села не уберется.
– За что же ее мать убила мужа? – сухо поинтересовался Иринг.
– Да ни за что. Говорю же, стерва! – Голос у детины возмущенно задрожал. – Ну поколачивал он их с дочкой. Так ведь она, бесстыдная, ребенка своего не иначе как с демоном из Бездны нагуляла. А мужик-то какой был: видный, с достатком, два десятивесельных баркаса имел. Жену-убийцу из города, дурак, на свою голову вывез…
Ги-Деон, не дослушав душещипательную историю убиенного собственной супругой рыбака, вернулся к воротам, вскочил в седло, тронул коня шпорами. Следом за ним, мягко шелестя колесами по проселку, укатила карета. Второй спутник графа ускакал в противоположную сторону.
Кузница стояла на холме, в стороне от других домов. Прямо за ней белыми волнами сбегали к морю песчаные дюны. И здесь хозяин загодя ждал гостей.
– Ты Стефан-кузнец, – полуутвердительно произнес Ги-Деон, разглядывая вышедшего ему навстречу мастера.
– Я кузнец, – мрачно проворчал мужик в белой, с узорчатым воротом рубахе. Был он хоть и жилистый, но отнюдь не богатырского сложения. Да и ростом не выше самого Иринга. Под правым глазом отцветал синяк, опухоль сошла, остались только желтоватые разводы. А вот по зубам Стефана съездили, видать, посильнее, покрытая
– Что же ты, кузнец, добрым людям руки ломаешь? – насмешливо поинтересовался капитан. Мужик покосился на остановившуюся поодаль черную карету, промолчал. – Староста свою историю мне уже рассказал, теперь хочу тебя послушать, – вполне добродушно потребовал Ги-Деон.
– Раз Элмунд уже все выложил, чего же… – Кузнец вздохнул. – Куда идти? Туда? – махнул в сторону экипажа На пороге дома при этих словах, словно по волшебству, появилась тонкая женщина в плотно повязанном белом платке и пацан лет пяти, жмущийся к материной юбке. Семья явно Приготовилась провожать своего кормильца.
– Знаешь, куда деревенские сброшенные статуи отнесли? – спросил вместо ответа Иринг. – Староста сказал, их зарыли в дюнах. Но ведь вряд ли далеко оттащили?
– Нет, не далеко. – Стефан не понимал, чего добивается столичный стражник. – И зарыть как следует поленились…
– Идем, покажешь, – приказал командир «Ночных».
Покорно пожав плечами, кузнец повел франтоватого приезжего вдоль волнистого песчаного гребня. Недалеко от соснового бора, в овраге, поросшем по краю тонкими стеблями «ведьмачьих волос», указал на кое-как присыпанные каменные глыбы. Капитан различил выпирающее из песка могучее плечо Улле, а может, и другого бога, чью-то мощную ступню, часть постамента. Повернул голову, продолжая осмотр, краем глаза уловил какое-то движение за ближайшей дюной. Иринг не подал вида, обошел пять свежих холмиков.
– А где еще три? – спросил казавшегося безучастным кузнеца.
– Там еще одна яма, – мотнул тот головой на соседний холм.
Стефан двинулся в обход, а Ги-Деон неожиданно легко взбежал на узкий гребень. По другую сторону и впрямь был еще один овражек. Оборванная фигурка метнулась за наполовину выкопанный из песка торс Прародительницы Неба. К несчастью, соблазнительные формы лишились головы. Отбитая, она лежала, вернее, стояла рядом, причем кто-то попытался украсить ее неловко сплетенным венком. Стоило Ирингу двинуться вниз, и прятавшаяся за статуей оборванка ринулась прочь из оврага. Капитан только и успел заметить черные потрескавшиеся пятки (девчонка была босая) да грязный с большущей дырой подол. Невнятного, серо-коричневого цвета ткань кое-что ему напомнила.
– Гнееса! Куда ты, глупая! – Бродяжка с разбегу налетела на зашедшего с другой стороны кузнеца, забилась в его руках, пытаясь вырваться. – Да успокойся же, чего напугалась? Городской господин не сделает тебе дурного. Вон, смотри, платье опять порвала. Сходи к моей Лерке, она другое даст. Она тебе и гостинцев приготовила…
При упоминании о гостинцах девчонка перестала вырываться, и Ги-Деон сумел наконец разглядеть ее лицо. Всю правую половину, ото лба до самого подбородка, заливало темное родимое пятно, глаз на таком фоне выглядел жутковато. Понятно, почему деревенские сочли ребенка порождением Бездны. Однако сам Иринг был лишен подобных предрассудков, да и кузнец, похоже, тоже.