Печать Света или Зарница Нового мира
Шрифт:
— Ты же понимаешь, что об этом пока никому не нужно знать? — хмыкнул тэс.
— Понимаю, — муж привычно сложил руки на груди. — Но как быть с остальными?
— Пока и им не говори, — не знаю, что задумал Эр, но раз так надо, значит так надо. — Мы скажем об этом всем, когда соберётся полный Круг. Так будет безопаснее.
— Согласен, — кивнул Гэлд.
— Ты не выспался, — заметила я его борьбу с недосыпом и то и дело закрывающимися глазами. — Ложись. Вы слишком долго держались… из-за меня. Поэтому, прошу, отдохни от всей души. А если что-то случиться, я вас разбужу, хорошо?
Гэлдар
— Хватит, — предупредительно отозвался Эриан, и Гэлд вернулся на кровать, почти тут же вырубившись.
Обед и ужин проходил в полной тишине. А точнее, кушали лишь мы с Эром под аккомпанемент сопения со стороны постели. После еды же я снова уходила в изучение мира. Теперь мне в книгах попадались описания рас, их быт, традиции, ритуалы и вообще особенности жизни. За столько тысячелетий жизни Таялгира тут ужилось более двух десятков рас и их разновидностей — родичей, чем-то похожих, но имеющих свои отличия, как, например, эльф лунный, эльф лесной, эльф речной и дроу… ну или те же корсы.
И каждый раз, с каждым истончением Барьера в этот мир приходят ещё расы — по одной или две за раз. Даже представить себе не могу, кто придёт в грядущем Схождении. Судя по записям в конце одной из книг, явно нового издания, последними из беженцев-переселенцев почти двести лет назад стала раса нагов — полулюди-полузмеи. Они уже почти полностью обосновались на выделенных им местах, создав свои Княжества и даже одно Королевство.
Я ничего не имею против змеехвостых, но… змеи! Бр-р-р! Терпеть не могу змей! И не понимаю, что в них так восхищает Милу? Как она там о них отзывалась? Тёплые, мягкие, нежные? Язычки как шёлковые? Бр-р-р-р! От одной мысли, что я прикоснусь к змее, меня передёргивает от отвращения. А тут ещё и раса, половина тела которой змеиная! Боги Изначальные, необуздана ваша фантазия!
Но нужно быть толерантной к каждому существу. Всё же они не виноваты в том, что их такими создали. Может для кого-то одарённого отличной от нас частью тела мы так же кажемся уродливыми? Почему-то вспомнились мамины слова, когда я испугалась паучка, обжившего угол в сарае с дровами — мы тогда ещё жили в собственном доме вместе с бабушкой.
— Тебе не стоит его бояться, Ириша, — сказала тогда мама.
— Почему? Он же такой…бр-р-р-р! Столько лапок, глазок, а эта липкая паутинка — фу-у-у-у! — меня тогда несколько раз дёрнуло от отвращения.
— А теперь ещё раз посмотри на него, — хмыкнула мама, — видишь какой он маленький? — я кивнула. — А теперь посмотри какая ты большая! Кому из вас должно быть страшно?
Мне в тот момент стало ужасно стыдно за свой страх. И пусть отвращение никуда не исчезло.
— К тому же паучки о-о-очень полезные и хозяйственные помощнички, — заметила бабушка, услышавшая наш разговор.
— Полезные? — удивления моему не было предела. Как это такая маленькая мерзость может быть полезной?
— А кто, по-твоему, бьётся в его паутинке сейчас? — хмыкнула бабуля, хитро сощурив по-молодому
— Муха? — присмотрелась и я. — О, вон там два комарика!
— Верно. Паучок защищает нас — ловит комариков, чтобы они ни тебя, ни нас с мамой не кусали. А мух ловит, чтобы грязь по дому и в нашем хозяйстве не разносили. Все, кого он ловит, скорее всего хотел навредить нам, вот он и старается, — баба Таша поставила вёдра с водой перед коровой Бурькой, высунувшей голову из специального окошка своего денника. Тогда она приболела и не пошла с другими на выпас.
— Бурьку он тоже так защищает? — задумалась я, наблюдая за коровой. Она у нас смирная была, послушная, но только с нашей семьёй, а точнее с женской её половиной. Мужчин всегда хвостом отхлёстывала или даже пинала.
— И её тоже. А если паутинки одной не хватит, то другую сплетёт или друзей позовёт, — улыбнулась бабушка.
В тот день я почти весь дом, сарай, баню и даже огород облазила, чтобы искать паутинки и их хозяев. А если всё же находила восьминогое создание, то тихо шептала ему: «Спасибо». Мама тогда так смеялась с этого, а вот бабушка кивала и улыбалась, приговаривая: «Ласка да доброе слово каждой божьей твари приятно — и жучку, и скотинке».
Эриан обнял мои ноги, возвращая из воспоминаний в реальность, и просительно заглядывал мне в глаза. На вопросительный взгляд тэс лукаво ответил, копирую интонацию бабы Таши:
— Ласка да доброе слово… — и многозначительно замолк.
Вот же хитрец. Но и мне не жалко. Отложила книгу на плосковатый подлокотник, не опасаясь, что она упадёт, и принялась гладить своего Хранителя по голове, иногда запуская пальцы в волосы и перебирая пряди. Удивительно, но в тех местах, где я к ним прикасалась, волосы светились ярче.
Голова Эриана лежала боком, так что ему было тоже это видно. И увиденным мужчина наслаждался не меньше, чем ощущениями. Но неожиданно он напрягся, выпрямился и словно стал к чему-то прислушиваться.
— Что случилось? — прошептала, боясь разбудить всё ещё спящих супругов — сама уже подумывала вставать и укладываться.
— Великий Барьер начинает истончаться, — нахмурившись, ответил тэс.
— Схождение? — ухнула я, почувствовав, как беспокойство и тревога кислотными усиками начинают оплетать душу и сердце.
— Скорее подготовка к нему, — было мне ответом. — Думаю, оно начнётся через пару суток.
— Всего два дня, — почему-то стало ещё страшнее, хотя где-то в глубине души спряталось нетерпение и даже тихий шёпот души «скорее, прошу скорее!».
Укладываясь спать и даже вставая на следующее утро и почти большую часть дня, единственное, что я могла, — это думать об истончении Барьера. Что будет на Схождении? Что оно из себя вообще составляет? Что предстоит Миле на нём?
Мужчинам отвечала на автомате, делала всё, что и раньше тоже. Даже в книгу смотрела, не видя строчек и показательных иллюстраций к описаниям.
В конце концов я так сильно ушла в себя, что за ужином в себя меня привела уткнувшаяся ложка с салатом в щёку. Мужчины явно были в непонятках — как это не донести ложку до рта? А вот Эриан тихо под нос себе хихикнул, прежде чем заговорить: