Печать Тьмы, или Мила из Другого мира
Шрифт:
Удивительно, но уже по пути в лагерь, когда первые и самые древние инстинкты были обузданы, васпий не знал, радоваться ему или найти этого Светлого фокусника, чьей рукой Боги одарили его Душой, и покалечить за то, что подверг малышку опасности? А Её покорность, тихие возмущения, тёплое дыхание, сладчайший запах, мягкое сердцебиение – всё заставляло мужчину сосредотачиваться только на Ней. Всё в Ней притягивало и взывало к самому древнему и примитивному в нём. Ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, в скольких шагах, сантиметрах, секундах Она шагает позади. Каждый его нерв звенел от напряжения, каждый волосок на теле
Но стоило добраться до места, оказаться на своей территории, в своём шатре, как последние, едва сдерживаемые цепи самообладания с жалобным звоном слетели с разума мужчины. Он успел лишь скинуть плащ и доспехи, чтобы не мешали и не пугали Её. А в следующее мгновение осознал себя сжимающим Её хрупкое тело в своих руках и впивающимся в Её мягкую шейку. Боги! Он же Её…
Нет! Жива! Тепла! Дышит, дрожит, но просто без сознания. Слава Тёмным Богам!
Сэйлиан подхватил лёгкое тельце и метнулся в ту часть шатра, где располагалось спальное место. Но прежде, чем уложить её туда, ему пришлось быстро, но осторожно скинуть с малышки мокрые и холодные вещи вместе с бельём и обувью, очистить как её тело, так и постель заклинанием свежести. И вновь контроль полетел в Бездну!
От одного вида маленького обнажённого тела на столь большом ложе. Алебастровая кожа девушки, лишь местами тронутая нежным румянцем, невероятно контрастировала даже с белыми простынями. Ещё сильнее выделялись шёлковые локоны, разметавшиеся по подушкам. Такой странный у них цвет: тёмные, как кора деревьев Тёмного леса у Храма Тьмы, но если присмотреться, то в них сверкает пламя.
Неудивительно, что дурман желания опалил кровь, подобно лаве, в то же мгновение. Иногда приходил в себя Повелитель васпиев, уже прижимаясь к ней – сначала со спины, потом вообще как-то оказался меж этих тонких ножек, – лаская её тело руками, языком, клыками, пока драгоценная сакриэ тихо постанывала, обволакивая всего его и воздух вокруг ароматами своего желания. Боги, как же Она желает его! Так легко приняла каждую его метку! Вот, что значит Истинная, Сакриэ! И он бы отдал всего себя, если бы не пришёл в себя от ярости, накрывшей мужчину, почувствовавшего соперника на своей территории.
Весь лагерь за стенами шатра наполнился воинственными выкриками, шипением, звоном оружия и рычанием… драгасов? Их наличие на своей земле да и без приглашения Сэйлиан терпеть не собирался. Уж точно не сейчас!
– Что там происходит? – утробный рык вырвался непроизвольно, когда в совещательную часть шатра вбежал один из его генералов. Того даже не смутила нагота вышедшего к нему его Повелителя, что уже магией надевал на себя одежду и доспехи.
– Из неоткуда налетели драгасы, – тут же рапортовал генерал. – Судя по их направлению, они летели со стороны Тёмного леса. Но их встретил целый рой Тварей Бездны.
– И они все притащились сюда, – закончил за него Повелитель, уже было рванув на выход, замер рядом с подчинённым. – Выставь самых сильных из отряда Турфира у моего шатра. Никто не должен его ни задеть, ни зайти внутрь.
– Не беспокойтесь, Мой Господин, никто не побеспокоит нашу Повелительницу, – склонил голову васпий.
– Так очевидно? – усмехнулся мужчина под очередной рёв крылатых ящеров и ледяной клёкот тварей в ответ.
– Позволите
– Позже, – удивительно, но Сэйлиан почувствовал мягкую улыбку на своём лице, и тут же поспешил её скрыть. – Сейчас главное разобраться с тем, что может Ей грозить.
И направился на выход, уверенный в том, что сделает всё, зная, что осталось за его спиной.
***
Мила
Сквозь нежную пелену дрёмы, я почувствовала сначала мягкость постели под собой, потом отсутствие одеяла. И лишь потом поняла, что лежу тут абсолютно голая! Но этого осознания, видимо, было недостаточно, чтобы пробудить тело. Да я от странной сонной слабости могла лишь издать полустон на выдохе. Что вообще происходит? Что я тут делаю? И где «тут»?
Но последнее сразу же отпало от вяло шевельнувшегося в груди испуга, когда постель рядом, за спиной – меня перевернуло на бок, вот сон и сбежал – зашевелилась и прогнулась сильнее. Что-то горячее скользнуло на талию и, оплетя её собой, чуть потянуло назад, где прижало к чему-то большому, такому же горячему и твёрдому. И мою шею опалило до жадности медленное дыхание. Испуг перешёл в страх, заставляя судорожно вздохнуть. Под ухом тут же на это хмыкнули знакомым низким баритоном.
Какого тут…
Вампирюга!
Вот кровопиец!
Точно, а ведь это по его вине я в таком состоянии! Ни вырваться, ни крикнуть, ни даже глаза открыть! А он тут руки вздумал распускать, ещё и в кровать уложил, раздел и теперь… Сердце сжалось от ужаса. Насильствует?
Я росла в семье, где значение имели честь, совесть и доброта. Всё детство и отрочество под постоянным надзором и жизненными уроками от давно покойной бабушки: «даже обниматься нельзя, так ты показываешь своё согласие на что-то большее. Потом попросят поцелуй, потом потискаться, потом потрахаться, а что в итоге? Они получили своё и свалили, а ты осталась без всего, и каждый будет требовать большего и оставлять тебя использованной».
Так что, значение «первого раза» с тем, кто дорог так же, как ты ему, а ещё лучше с тем, в ком я буду уверена, как в женихе или муже, даже если он таким не являлся бы – для меня важно. И вот так, через насилие лишится этого островка основ и спокойствия моей жизни, для меня хуже смерти.
Если бы меня грабили, я отдала бы всё, чтобы сохранить жизнь, но не себя. Я просто не смогла бы жить после такого. Силы бы, конечно, нашла, но морально… Человек – тем более русский – без своей гордости, без своих основ и устоев – кукла, которую верти как хочешь, и ничего тебе за это не будет. Пусть даже кукла в итоге полетит на свалку.
Не хочу так! Не надо! Но что я могла? Только натужно выдыхать, чувствуя, как сильнее он прижимается ко мне. Как целует шею, стык с плечом, плечо и обратно, как оглаживает рукой бёдра, живот, грудь, снова живот. Как потирается о попку и поясницу уже твёрдым и горячим членом. Нет!
Но ужас смывает острым уколом внизу шеи, где больше всего сосудов. Укусил! Снова!
И если в прошлый раз я укатила в обморок, то теперь от места укуса по телу стали расходиться волны жара. Они расплывались по всему телу, пульсируя в сердце, в кончиках пальцев, туманя голову и сжимаясь внизу живота комком желанного, предвкушаемого, но недоступного доселе возбуждения и наслаждения.