Печать Тора
Шрифт:
Носители печатей смотрели на меня с некоторым недоумением.
— Ты не посмеешь, — произнёс угрожающе Вельф.
— Еще как посмею, — сразу парировала я, снова одевая печать на шею. — Подумайте об этом хорошенько и прежде всего быстро. У нас мало времени, равноденствие не за горами, и только в этот день дверь можно будет открыть.
— Откуда ты это знаешь? — удивился Ким Гёрнер, на лицах Жизель и Филиппа тоже читалось удивление. Только во взгляде Гюнтера Блюм было сомнение, и мне стало интересно, что он здесь делает и от чьего имени действует.
— Тебе не стоит
Затем снова стал серьёзным.
— У вас есть время подумать. Обсудите это вместе, а затем сообщите нам своё решение, — он обвёл глазами мужчин. — Но это может пока подождать. Нам нужно закончить работу, — он повернулся ко мне. — Когда я нашёл носителей печати, они уже обнаружили твоего отца. Мы вместе решили, вернуть твоих родителей в Шёнефельде и похоронить их здесь в кругу семьи.
— Твои родители, несомненно, хотели бы этого, — заметил Филипп.
— Что ты вообще об этом знаешь? — огрызнулась я.
Я все ещё не могла простить Жизель и Филиппа за то, что они просто взяли и уехали, разорвав контакт с нами, только чтобы найти эту печать.
— Я лишь надеюсь, что то, что спрятано в Миндоре, стоит всех жертв.
Сказав это, я кивнула Филиппу и подошла к Адаму, чтобы помочь ему вернуть в Шёнефельде мою маму, спустя столько лет после того, как она покинула город.
Похороны состоялись уже через два дня. Бабушка сразу вернулась в Шёнефельде, когда услышала, что Тони и Катерина нашлись. Когда мы встретились в Каменном переулке, выражение её лица было сложно определить.
События сильно расстроили Леандро. Жизель и Филипп на короткое время снова поселились в нашем доме. Но хотя мы были все вместе, мы не говорили о том, что произошло. Казалось, что хотя физически мы и рядом, но всё же так далеко друг от друга, как никогда прежде. Случившееся создало между нами пропасть и нарушили доверие.
Леандро тоже теперь обо всём знал и как и мне, ему было сложно просить Жизель и Филиппа за их скрытность.
Бабушка не стала комментировать события. Она все свои силы вложила в организацию похорон и выполнение всех формальностей, видимо, не допуская никаких других мыслей. Когда она говорила с гробовщиком и поручала каменотёсу выгравировать на семейной могиле подходящую надпись, я хоть и сопровождала её, но мне казалось, что она совсем меня не замечает.
Когда мы стояли у могилы родителей, казалось, будто бабушка совсем поникла. Это был пасмурный день в марте, было холодно, и я, дрожа, подняла вверх воротник пальто, чтобы защитить себя от моросящего дождя, который начался как раз в тот момент, когда мы собрались вокруг могилы.
В похоронной процессии участвовало на так много людей. Кроме Леандро, бабушки и меня, пришли ещё Адам, Леннокс и Рамон. Здесь присутствовали также Лиана, Дульса, Лоренц и Этьен и, конечно, носители печати. Они молча стояли вокруг могилы и с серьёзным видом разглядывали надпись на надгробной плите, в то время как гробовщик мягко обрисовывал короткую жизнь моих родителей.
Что значит свобода, если другие в плену?
Важен
Здесь лежат Катерина Каспари и её любимый муж Тони Каспари, объединённые в вечном сне. Свою жизнь они отдали за людей, которых любили больше всего. Их жертва никогда не будет забыта, а их любовь и борьба за справедливость переживут смерть.
Мои глаза тоже остановились на этих словах и в первый раз за последние дни я осознала тот факт, что мы прямо сейчас хороним моих родителей. Я вспомнила всю нашу историю.
Мои первые воспоминания о счастливом и беззаботном детстве, здесь в Шёнефельде. Драматичное расставание, когда мне было четыре года. Время в Тенненбоде, когда я обнаружила, какую жизнь вели мои родители и каким опасностям подверглись, только чтобы сохранить любовь и просто быть семьёй с Лидией, Леандро и мной.
Наконец я вспомнила нашу короткую и тем более ценную встречу в царстве мёртвых, тот момент, который заставил меня принять их смерть. Они были в безопасности, вместе на вечность, и когда-нибудь мы снова встретимся. На глазах выступили слёзы, и Адам крепко сжал мою руку.
Гробовщик рассказывал тривиальные вещи, и я была рада, что его слова не усугубили боль. Кроме того, что он вообще знает о моих родителях и их судьбе? Ничего, о чём мы могли бы открыто говорить здесь, возле их могилы в Шёнефельде.
Я бросила цветок и горсть земли на гробы.
— Я люблю вас, — прошептала я, затем отвернулась и медленно покинула кладбище.
Когда я оказалась в Базальтовом переулке, я глубоко вздохнула. Боль постепенно уходила из сердца. Теперь было место для траура, место, куда мы могли пойти и вспомнить родителей. И хотя это было болезненно, но всё же хорошо и правильно.
Теперь пришёл момент, когда мне нужно оставить боль позади и смотреть вперёд. Борьба моих родителей закончилась, но моё будущее ждёт меня впереди, и я хотела, чтобы это было будущее, которое я смогла бы построить и насладиться вместе с Адамом, бабушкой, сестрой и братом.
Вельф и Ким первые вернулись с кладбища.
— Какое вы приняли решение? — серьёзно спросила я. — Сегодня равноденствие, и нам нельзя упускать этот шанс.
Я положила руку на шею, где прямо рядом с цепочкой мамы весела печать Тора.
— Ты можешь занять место Тони.
Вельф коротко кивнул. Видимо, он смерился с тем, что я не сдамся и не отдам им печать. Теперь ко мне также подошли Гюнтер Блюм, Рокко Гонден — отец Флавиуса и Жизель с Филиппом.
— Первые из нас отправятся прямо сейчас и всё подготовят, — сообщил Вельф, а другие закивали. — Некоторые из нас пройдут через туристическое агентство. Другие последуют через несколько часов. Это будет наименее заметно.
— С тобой мы должны быть осторожны, — заметил Филипп. Я рассказала ему о своей силе притяжения на Морлемов. — Ты присоединишься к нам в последнюю очередь, и мы сразу направимся в Миндору в надежде, что будем быстрее, чем Морлемы.