Печати Мирана

Макушева Магда

– Все хорошо. Это сон, всего лишь сон, - как заведенный повторял Иден, все крепче прижимая меня к своему телу - все хорошо, все хорошо...

Не знаю, кого он пытался убедить в этом, меня или себя, но, кажется, впору было тревожиться уже за его состояние.

– Это сон, - согласилась я хрипло, - просто плохой сон.

Потом подумала немного и несмело добавила:

– Спасибо.

Мы оба замолчали. Я боролась с собой, желая одновременно отстраниться от миранца и внутренне сопротивляясь этому вроде бы уже естественному для себя желанию. Дистанция, Мария. Сохраняй с ним дистанцию. Иначе потеряешь себя окончательно.

Снова. Пусть даже то, в чем ты так упорно себя убеждала на протяжении многих лет и оказалось не той правдой, в которой ты была уверена. Но я не могу, не могу снова от них отстраниться. Это слишком невыносимо.

– Ты звала... звала нас, - Иден сглотнул, словно оправдываясь передо мной.

О, космос.

Мужчина протянул руку и подал мне взятый со столика контейнер с водой. Я, захлебываясь, сделала несколько жадных глотков, пытаясь унять дрожь в руках.

– Ты тоже кричишь во сне, - проговорила я, проигнорировав то, что он мне сказал.

Это было правдой. Я слышала, как несколько раз ночью Иден кричал что-то неразборчивое даже через разделяющую нас стену комнаты. Просыпалась и лежала, слушая, шумят за стеной двери, как голос Дилана успокаивает побратима, а потом они долго говорят о чем-то друг с другом. Это било по мне даже сильнее, чем присутствие мужчин рядом. Мучило какой-то непонятной виной, потому что я упорно продолжаю делать вид, что ничего не происходит. Будило во мне что-то похожее на жалость или сожаление.

– Я знаю, - подтвердил он, - мне часто снится Люк. Он зовет меня к себе и... Иногда мне снится, что я умираю, окончательно умираю.

Голос миранца был безжизненным и глухим. Наполненным такой концентрированной болью, что мое сердце на короткую долю секунды дрогнуло. Я осторожно, сама не веря, что это делаю, погладила Идена по плечу.

– Это не по-настоящему, Иден, - произнесла я успокаивающим шепотом, - да, Люк умер, но вы с Диланом живы и здоровы. И у вас теперь есть Микел.

– Ты никогда нас не простишь, Мария?
– Иден поднял голову и заглянул в мое лицо. Я осторожно прошлась ладонью по его коротким жестким волосам (теперь я знаю, почему они поседели) и медленно прижала его голову к своей груди. О, высшие силы, восемнадцать лет, я восемнадцать лет убеждала себя, что я их ненавижу. Восемнадцать лет я верила в то, что они меня предали.

Долгие годы я ощущала себя обманутой, брошенной, разочарованной в мужчинах женщиной, чью любовь растоптали и предали те, кого я почти считала семьей, которую эта женщина так хотела.

Да, я теперь совсем другая, мне уже за сорок, а не двадцать три. Но моя боль, она всегда оставалась со мной. Ныла в сердце застарелой занозой, вынуждая снова и снова вспоминать то, что я всеми силами пыталась не вспоминать.

– Ты не виноват в гибели побратима, Иден, - проговорила я, - ты виноват только в том, что понадеялся на власти и не нашел другого способа сообщить мне правду сразу. Я бы приняла ее проще, чем то, что вы исчезли с планеты без каких-либо объяснений.

– Мы узнали об этом...

– После нашей ночи, - сказала я спокойно. Морок кошмара уже меня отпустил. А вчерашняя истерика, во время которой я складывала все части этой головоломки, поставила мозги на место и заставило снова смотреть на все трезво, не погружаясь в свою боль, в переживания, в страхи.

Я будто резко выплыла из холодного, мутного тумана, в котором пребывала все эти недели.

Не думала, что такое может случиться именно со мной. Думала, таким состояниям подвержена только слабые духом разумные.

– В Совете Флодана нам резко стало плохо. Это произошло как раз после смерти Люка на Миране. Он попал под лавину, работая в горах Шолан, и... не выжил. Военные забрали нас в свой медцентр, и сделали запрос на Миран, - стал рассказывать миранец, - нас перевезли на Миран разведывательным катером, а потом мы долгое время существовали почти полутрупами, успели только попросить освободить тебя от обязательств замыкающей. Мы надеялись, что ваш Совет тебе все объяснил, считали, что наши власти тоже с тобой связались. Нужно было найти способ передать тебе о том, что с нами еще через кого-то, но, когда нам стало лучше, ты уже улетела, а военное ведомство сообщило, что ты сама предоставила отказ.

Я слушала его внимательно, успокаивающе поглаживая по голове. О, высшие силы, мы провели почти полжизни без друг друга, а я чуть не потеряла его и Дилана вновь. И ототкнула Микеля, который, скорее всего знает обо всем, и даже возможно...

– Мне ничего не сказали в Совете, - покачала я головой, - показали документы и отправили восвояси - скорее всего, всем служащим запретили сообщать о вас что-либо. Миран слишком бережет свои секреты.

– Прости меня, - Иден обхватил меня руками, - мне так жаль, о, космос, я так скучал по тебе. Я знал, что ты никогда больше не будем вместе, надеялся, что ты со временем все забудешь и продолжишь жить дальше.

– Я и жила, - хмыкнула я, - у меня был катер, была команда, у меня был космос.

– Но из-за нашей связи ты так и не смогла...

– Не смогла, - согласилась я.

– Мы не знали, - прошептал Иден.

– И я не знала, - подтвердила я ,- до того, пока ваш новый побратим мне не рассказал.

– Когда Микел сказал, что из-за моей болезни ты могла умереть. Когда он признался, что пошел на объединение, в том числе, чтобы ты не пострадала из-за меня. Снова...
– продолжил свой поток откровенности Иден.

Он никогда не был разговорчивым, по крайней мере, тогда, когда мы познакомились, поэтому я не останавливала его, позволив сказать все, что он захочет. Видимо, у него просто накипело, а я теперь готова была его слушать.

– Что? Лихорадка? Так это был ты? И Микел...

О, космос, я словно пропустила столько всего важного. Да, мы не знали, кто именно был болен. Эту информацию в медцентре держали, как тайну пациента. Знали только, что это один из членов экипажа “Мириады”.

А ученый, получается, пошел на эксперимент, чтобы меня, как связанную с Иденом замыкающую, эта болезнь не затронула?

"А мои мотивы более серьёзны. Но тебе, Мария, к сожалению, это неинтересно” - вспомнила я.

О, господин ученый, кажется, тебе удалось меня удивить. Похоже, мне придется узнать тебя лучше. По собственной воле и собственному желанию.

Неожиданно дверь в мою спальню открылась. Дилан сделал шаг вперед и замер. И хотя вокруг было мало что видно, я точно знала, что это он. Я его...чувствовала.

– Я просто хотел...
– начал миранец.

Я вздохнула полной грудью, чувствуя какой-то небывалый прилив сил, энергии. Наконец чувствуя внутреннюю гармонию, душевный подъем, какое-то щемящее нежное чувство, словно я после многих лет скитаний снова оказалась...дома.