Педагогическая публицистика

Корчак Януш

Оттенки; виды; особи. Тема для толстого тома. Один все ставит под сомнение, скрупулезен, обвиняет попеременно себя (реже), детей (часто), условия труда (всегда). Другой знает, умеет, может — купается в своих достижениях и подвигах, неважно, что на руинах растоптанных сердец и умов, желания трудиться, любви к книге, жизни. Подчинить или сломать, искоренить — выжать, вынудить, вбить собственное или навязанное понимание порядка, чистоты, хорошего поведения, обязанности делать успехи, ба — даже физического роста. «Должен съесть, потому что полезно, потому что ремнем и плеткой, нельзя пить воду, это нездорово. Ты должен спать, играй, мерзавец, потому что нам говорили на курсах и так

писали авторитеты». Хочет показать себя, покажет больше и лучше, чем требуют власти, ибо он знает на своем опыте, помнит, как с ним самим было. Подчинить каждого ребенка своему разумению и догмам, натаскивать (ziehen, erziehen {9} ) соответственно своим намерениям и расчетам. Все в классе должны уже считать до десяти, на полу ни одной бумажки, в тетради ни одной кляксы. Кто не по нем, тот смертельный враг; а он жаждет побед, оваций, триумфа.

9

Ziehen, erziehen (нем.) — тащить, воспитывать.

Я внимательно искал среди детей будущих воспитателей. И я приглядывался с тревогой, как в классе заставляют заниматься общественной работой честолюбцев с психикой тюремных надзирателей, энергичных мизантропов, предусмотрительных и деятельных карьеристов (у детей «подлец», «ханжа», «лиса») и, наконец, нелюдимов — анахоретов — интеллектуалистов. «Если бы ты хотел, то бы умел и мог». Прямо наоборот: «Если бы я умел и мог, то бы хотел».

Ребенок, который много читает и понимает, внимательно слушает и задает вопросы, но не расскажет ровеснику, не поможет, не объяснит, — сначала только богатый скряга (плохой товарищ, хитрый и завистливый). Недоброжелательность к нему перейдет в ненависть, если позволят ему верховодить; он потребует от класса привилегий, если его поставить в пример.

Что собой представляет здоровое, благородное честолюбие и соперничество и что — извращенное, ложное, выродившееся? Напоказ, для спекуляции? Во сколько лошадиных сил этот мотор и цель усилий?

И опять: два тома — и каждый второй номер педагогического журнала с наблюдениями, статистикой, страстной полемикой, казуистикой случаев. Анатомия, физиология и химия честолюбия: политика, общественного деятеля, воспитателя.

Мальчик А в пять лет, в семь лет, в десять лет, среда, здоровье, сила, красота, грация. Есть — нет. Честолюбивая цель: хочет наколдовать себе хорошее отношение или повиновение и первенство, или выторговать, или выманить, или добыть (как), или вынудить.

Мальчик Б в пять лет, в семь лет, в десять лет. Среда, здоровье и т. д. Нет тщеславия, в тени чужой воли, в стороне. Обладает ценными свойствами или не обладает, требует или дает, как себя ведет, когда дает, берет, как — когда встречает отказ, сопротивление, препятствие?

Так, как в медицине: пациент А, больной Б. Так же и столько же. Жалобы, объективное исследование. Потом распознавание. И только потом предписание врача: диета и лечение, рекомендация, как ему жить, работать, — и это тоже только в форме совета, пробы — на проверку.

Через комплексы, травмы, полусознание (есть и такое), подсознание, через ощущение своей неполноценности и преувеличенное чувство собственной ценности (положение отца, хорошая память, способности к рисованию, пению, спорту, танцевальный номер, авторские выступления или красивое платье), кроме популярных и общеизвестных — внимательный наблюдатель разглядит наметанным глазом детей тихих, скромных и непризнанных; серых, ибо они только добрые, ничего больше,

им (говоря вкратце) слеза товарища доставляет боль, а радует — его радость.

Мы слишком хорошо знаем, что дети ссорятся, мешают, назло пристают, дерутся, ну и — портят, оказывают дурное влияние. Ты хороший мальчик, не играй ты с ним, он тебя испортит.

Удивленный взгляд, мягкая улыбка: «А может, я его исправлю?» И исправил. «Не водись с ним, он хулиганит, дерется, забияка». — «Для меня он хороший».

Бывает: беспомощный, серенький, наивный, кажется, глупенький — а он подвижный, внимательный, изобретательный и наблюдательный: вмиг как из-под земли вырастет, если кто-нибудь из ровесников что-то потерял и не может найти, терпеливо станет развязывать ему шнурок, осторожно и тактично, но отважно подойдет к взбунтовавшемуся буяну и шепотом спросит: «Почему плачешь?» — и без обиды отойдет, услышав: «Какое твое дело?», либо успокоит.

Но и он, редко, но бывает — теряет терпение. Взрыв справедливого возмущения. Я наблюдал такую драку: бросился на более сильного и победил, потому что врасплох, изумил разбойника: «Полез такой сопляк, такой недотепа». Сила задетого самолюбия в борьбе с наглостью насилия, несправедливости. Какой досадной ошибкой было бы грубо прервать эту достойную битву, просто пренебречь ею или пожурить: «И ты тоже? Не знал, что ты только прикидываешься тихоней» или: «Размазня, а берешься драться».

Интуиция — не сострадание, а способность, свойство вместе чувствовать кривду и недолю — опять тема для двухтомной работы. И может быть, результаты исследования показали бы, что эти дети — кандидаты в воспитатели, а не в общественники — и именно они — без ложного самолюбия.

Примечание на полях: разные типы — нищий, ветрогон, мошенник, должник без покрытия, вор и бандит. Один: «Дай», другой: «Не будь свиньей, не отказывай товарищу», третий: «Дашь, так я тебе тоже что-то дам, что-то скажу», четвертый возьмет взаймы, пятый украдет, а последний: «Погоди, тресну по морде». И совсем разные — малолетние вождь, политик, деятель в области просвещения, педагог.

Я выдумал такое развлечение, тренировку мысли: я искал воспитателей среди ремесленников (сапожников, каменщиков, лоточников, сторожей, кондукторов трамваев) — серых людей. Официантка, а улыбка, походка, жесты, взгляд — поступки — не обученные, а удивительно меткие, воспитывающие. Давным-давно я знал сиделку из проституток: много лет она работала в детской больнице; а эта работа как в интернате для слепых и умственно отсталых детей.

А вот впечатление — ибо я не осмелился бы на основе одиночных, непостоянных наблюдений утверждать категорически: к — воспитательной работе тянутся честолюбивые, испытание временем выдерживают бесцветные, невыразительные, косятся с недоверием — добрые; у первого возникает чувство горького разочарования, второй легко поддается деморализации, становится ленивым, третий — чувствует, что надо иначе, но не знает как, впрочем, кто спрашивает его мнение? Должен делать что ему полагается; одобри его, он многое мог бы сказать, посетовать и объяснить.

Если кто захочет посвятить всю свою жизнь и написать такую предварительную работу в двух томах, пусть он учтет мнения школьных сторожей, уборщиц детских домов — золушек опеки над ребенком, а не только — штабных офицеров.

Преступное наказание

Чем больше у ребенка свободы, тем меньше необходимость в наказаниях.

Чем больше поощрений, тем меньше наказаний.

Чем выше интеллектуальный и культурный уровень персонала, тем меньше, тем справедливее, тем разумнее, а значит, мягче наказание.