Педагогика для всех
Шрифт:
Стезею правды бодро следуй...
4
Однажды я был в школе первого сентября на первом уроке в первом классе, сидел тихонько на последней парте. На переменке я увидел в коридоре растерянного малыша: заблудился.
– Ты из какого класса?
– спросил я.
– Из вашего, - пробурчал он, не глядя на меня.
Он первый раз в школе, и он видел: у стола стоит тетенька - учительница, а на последней парте сидит дяденька. Наверно, думает он, так и положено в школе, чтобы у стола - тетенька, а в конце класса - дяденька.
Но и весь мир для ребенка таков, каким
Десятиклассница рассказывала мне, как она маленькой девочкой услышала в пионерском лагере песню о командире на горячем коне, и в этой песне была такая строчка:
Красный бангорит на груди!
Много лет подряд пела она песню, ничуть не сомневаясь в том, что бангорит на груди командира - это драгоценный камень, и лишь в десятом классе обнаружила, что надо было петь:
Красный бант горит на груди!
Мы и представить себе не можем, сколько таких "бангоритов" в сознании детей и подростков.
Мы бережем ребенка, мы окружаем его любовью, мы искренне стремимся охранить его чувство безопасности - но что возникает в его воображении? Какие "бангориты"? Маленький человек говорит как все и поступает как все, но при каких-то случайных обстоятельствах выясняется, что его представление о мире в чем-то превратно, он не знает чего-то простейшего. А мы не знаем его незнания, не догадываемся о нем и браним ребенка. Он защищается, не понимая, в чем дело...
5
Объясняем, объясняем, терпеливо объясняем маленькому, как устроен мир, почему люди ведут себя так, а не иначе, что из чего получается. Лучшее время - лет до семи, пока он еще имеет право на совершенно глупые вопросы. Объяснения сильней нотаций и проповедей, они вымывают из головы ребенка нечаянные "бангориты".
– Матвей, крепче держи шарик, а то он вырвется и полетит на мостовую.
– И тогда что будет?
– Ты побежишь за ним, а тут машины.
– И что?
Ему шесть лет, он прекрасно знает, "что", но идет игра в познание. А может, и не знает он, что бывает.
– Что, что... Попадешь под машину!
– И тогда что?
Так без конца; терпение должно быть бесконечным.
Принесли вкусный кекс с изюмом, готовятся пить чай.
– Хочу кекса! Ну дай кекса! Ну дай, пожалуйста, кусочек!
– Матвей, - говорит мама, - ты что - не видишь? Я готовлю чай, сейчас сядем все вместе: В чем дело?
– Ну дай кекса! Ну почему она мне не дает?
– обращается мальчик ко мне и вдруг задает потрясающий по своей логике вопрос: - Зачем же я тогда прошу, если мне не дают? А?
Проходим мимо милиционера, Матвей намеревается выстрелить в него из игрушечного своего пистолетика, но - побаивается:
– А что будет, если я выстрелю в него?
– Не советую.
– А что будет?
– Милиционер может не разобраться, какой у тебя пистолет, быстро выхватить свой из кобуры и выстрелить. Он же обучен сразу стрелять, если у кого-нибудь
Но это я глупость сказал. Совершенно не умею разговаривать с маленькими детьми.
Матвей пожал плечами и посмотрел на милиционера несколько свысока:
– Ну он же видит, что я ребенок.
Однако все-таки воздержался от вооруженного нападения на милиционера. Обстрелял меня - это безопаснее.
– Ты убит! Падай!
Падать в грязный снег мне лень. Я слегка дрогнул в коленках и быстро согласился:
– Убит, убит! Я на том свете!
Неосторожное заявление. "Тот свет" чрезвычайно заинтересовал Матвея:
– А где тот свет?
– Видя, что я затрудняюсь с ответом, Матвей благородно поспешил мне на помощь: - Тот свет - на планетах? Да? А сколько всего планет?
Я начал перечислять в беспорядке: Марс, Венера, Юпитер... Одной недосчитался. Вдруг вспомнил: Земля! Земля ведь тоже планета.
Но это Матвею не понравилось. Он с укоризной посмотрел на меня и прочитал следующую лекцию по космогонии:
– Земля не может быть планетой. Земля же внизу, вот.
– Он топнул валенком.
– Копай, копай туда вниз, там будет только песок, и больше ничего. Песок, песок, ну разная там глина, и все, - повторил он с величайшим убеждением.
Что делать? Рассказывать о планете Земля? Я уклонился. Я подумал: у мальчика есть твердое, законченное представление, по-своему логичное. Важно, что ему это интересно. Придет время, и он узнает про Землю вместе с другими научными фактами, в системе. Если я ему сейчас попытаюсь объяснить вращение Земли (о котором я и сам знаю лишь из книг), то я запутаю его. У него будет знание понаслышке. Пожалею-ка я ум ребенка!
Природы глас предупреждая,
Мы только счастию вредим...
И я перевел разговор на другую тему. Я скрыл истину, но, думаю, против правды я не пошел. Ведь, кроме истины о планетах, есть правда отношений между нами, есть логика спора, умение обсуждать вопрос и признавать убеждения другого... Правильное представление о космосе придет к Матвею рано или поздно, но представление о человеческом микрокосмосе важно создавать сейчас, пока мальчику семь лет. Планеты планетами, но важно, что мир устроен вот как: в нем можно спорить даже со старшими, если ты споришь, убеждаешь, а не капризно твердишь свое. Земля ведь действительно - копай, копай, и что там? Песок и песок. Разве не так? Разве не убедительно?
6
Да, в мире много дурного, это правда. Когда ребята подрастут, полезно, на мой взгляд, сообщить им правду о капканах.
Мы внушаем детям, что человек все может, что человек всегда побеждает и должен побеждать, что отступаться стыдно, что отходить в сторону - трусость.
Все это правильно. А также и неправильно.
Читаю в книжке для подростков: мальчик ходит в гости к девочке, а во дворе ее - шайка хулиганов, жестоких и циничных. Они избивают мальчика до полусмерти, и вновь избивают и грозят убить, и, по всему видно, способны убить. Реальный мальчик выбирал бы, что ему делать. Литературный мальчик идет на смерть, и автор как бы провоцирует юного читателя - давай! Главное в жизни - не отступать! И вот реальный мальчик, начитавшись подобных книг, испытывает ужасные угрызения совести, мучится душой, а иногда и гибнет. Ему кажется, будто в одиночку воевать с бандой - это его моральный долг.