Педант на кухне

Барнс Джулиан Патрик

Он и на кухне был бог. В книге “Вдали от суеты” Боуэн пишет, что Форд был “бесподобный кулинар”. Когда он готовил, то “никогда не жалел масла. И на кухне все переворачивал вверх дном, так что служанка еле успевала за ним прибирать. Однако он отдавался процессу, не жалея себя, и в дело шло все.

Срезанный жир, капустная кочерыжка отправлялись в чугунок, всегда стоявший на огне”.

Страсть к кулинарии Форд пронес через всю жизнь. Накануне уже следующей мировой войны, после литературной конференции в Боулдере, штат Колорадо, он приготовил для прощального ужина Chevreuil des pr'es-sal'es ^[52] . Там присутствовал и двадцатипятилетний Роберт Лоуэлл ^[53] . Четверть века спустя он писал, что это был “лучший ужин в его жизни”. Форд был великим писателем, и элемент художественного вымысла присутствовал даже в его блюдах. “И могло ли кому-нибудь прийти в голову, — продолжал Лоуэлл, — что оленину Форд приготовил из баранины?”

52

Оленина (франц.).

53

Роберт Лоуэлл (1917—1977) — американский поэт.

Филип Ларкин полагал, что “поэзия — удел здоровой души”, здесь он спорил с теми, кто полагал, что поэзия доступна лишь святым безумцам. Стряпня — тоже удел душевно здоровых, причем в буквальном

смысле. У Стеллы Боуэн был один знакомый поэт с Монпарнаса, у которого случился нервный срыв, и его поместили в клинику. А когда отпустили, он поселился в комнате, окна которой выходили на boulangerie ^[54] . Поэт почувствовал себя окончательно выздоровевшим в тот день, когда, увидел в окно женщину, покупающую хлеб. Он рассказывал Боуэн, что “вдруг позавидовал тому, с какой серьезностью она выбирает буханку”.

54

Булочная-кондитерская (франц.).

В этом-то и суть. Выбираешь хлеб. Не жалеешь масла. Переворачиваешь на кухне все вверх дном. Пускаешь в дело каждый кусочек. Кормишь друзей и родственников. Вы не просто сидите за столом — вы участвуете в общей трапезе. Несмотря на все свои придирки и занудство Конрад был прав. Это — нравственный акт. Это — свидетельство душевного здоровья. И давайте предоставим Конраду последнее слово. “Добросовестная стряпня, — писал он, — способствует ясности ума, благородству мысли, терпимости к недостаткам ближних, что есть истинная и неподдельная форма оптимизма. Чем и вызывает наше уважение”.

По правде говоря, тут есть к чему придраться, но — вы уж извините, у меня суп выкипает, так что я вас покину. Готовлюсь к очередному праздному застолью.