Пегас
Шрифт:
Когда родилась дочка Вайолет Никола, маленькому Алексу, сыну Лукаса, было шесть лет. Дедушка души в нем не чаял, учил премудростям разведения липицианов, рассказывал о цирке и о клоунах, с которыми дружил его отец, когда был таким же, как он. Алекс обожал эти истории, а о Пегасе знал буквально все, хотя легендарный жеребец умер еще до рождения мальчика и был похоронен здесь же, на ранчо.
Каждый день, на закате, дед и внук ездили верхом. Наступал их час. Николас рассказывал мальчику о цирке, о погибшем на войне дяде Тобиасе, о папином детстве, о своем друге Алексе. Особенно тезке нравилось слушать о его прекрасных лошадях, о том, как замечательно он их тренировал и как храбро держался во время войны. Маленького Алекса истории деда приводили в восторг, и каждый день он не
– Дедушка уснул, – безмятежно сообщил Алекс отцу, однако Лукасу хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять, что случилось. До последней минуты Николас сохранил энергию, ясность мысли, любовь к жизни и страсть к своему делу. Он умер так, как мог бы пожелать: в седле, вместе с внуком объезжая на липициане свои поля и наблюдая, как солнце садится за любимые горы Калифорнии.
Лукас отправил сына в дом, а сам в последний раз бережно снял отца с седла.
Николас обрел покой в тихом уголке ранчо, недалеко от того места, где был похоронен Пегас – возле скалы, на которую когда-то взбирался вместе с Кристианой. К могиле его отвезли на повозке, запряженной двумя липицианами, а любимого коня с пустым седлом вела под уздцы Кристиана.
Каждый день она приходила на могилу, чтобы поговорить с мужем, а иногда даже приезжала верхом. Николас подарил ей прекрасную жизнь, и она ни разу не пожалела о том, что ради него оставила цирк и приехала в Калифорнию. Он оказался прав во всем. Сейчас, в шестьдесят лет, Кристиана по-прежнему оставалась красивой и по-прежнему любила своего единственного избранника.
Глава 28
На торгах в графстве Хартфортшир, неподалеку от поместья Хавершем, ставки росли стремительно. Аукцион проводился каждый год и неизменно собирал знатоков и страстных любителей со всего света. Известные специалисты и крупные коммерсанты приезжали, чтобы купить аравийцев, безупречных выставочных лошадей, гунтеров, скакунов, а если очень повезет, то даже царственных липицианов. Сейчас на торги выставили второго липициана в списке – жеребца, заслужившего самую высокую ставку, и одна из покупательниц – молодая дама по фамилии Бейли, скорее всего, из рода Хавершемов – ни за что не хотела уступить. Она упорно поднимала ставку и не сводила взгляда с лица аукциониста, явно не собираясь отдавать фантастического коня. Ей упорно противостоял высокий человек в ковбойской шляпе и ковбойских сапогах, небрежно прислонившийся плечом к стене. Свободная поза не помешала ему вступить в острую конкуренцию и уверенно продолжить борьбу. Один из наблюдателей не спускал с незнакомца внимательных глаз.
– Леди в розовой рубашке, – в очередной раз провозгласил аукционист, а мгновение спустя наблюдатель сообщил о новом предложении от стоящего у стены джентльмена. В конце концов все остальные претенденты сошли с дистанции, а скоро сдался и человек в ковбойской шляпе. Леди в розовой рубашке победно улыбнулась, а две ее симпатичные спутницы одобрительно похлопали подругу по плечу. Счастливой обладательницей липициана стала высокая блондинка лет тридцати с небольшим. Она сообщила одному из наблюдателей необходимую информацию, встала с места и направилась к кассиру, чтобы оплатить покупку. Там ее уже ждал конкурент в ковбойской шляпе и изрядно поношенных ковбойских сапогах.
– Хочу поздравить. Великолепный жеребец, – произнес он с широкой улыбкой. Ковбой шел на торгах вторым и уступать явно не собирался – до тех пор пока не понял, что соперница готова стоять до конца, независимо от цены. Во время последнего предложения он уже превысил собственный лимит, так как успел купить двух великолепных аравийцев и был абсолютно счастлив. Но приехал он все-таки за липицианом, а перед аравийцами просто не устоял.
– Спасибо, – любезно ответила молодая особа и чуть смущенно улыбнулась. – Видите ли, питаю особую слабость к липицианам.
– И
– Нет, для продолжения породы.
– И мне он нужен для того же. Может быть, когда-нибудь обсудим дела? Я родом из Калифорнии, с ранчо «Пегас». – Каждый, кто всерьез занимался лошадьми, слышал об этом образцовом хозяйстве. К тому же, судя по акценту, женщина тоже приехала из Америки, хотя спутницы ее были англичанками.
– Ферма «Харрисон», штат Вирджиния, – деловито представилась победительница. Проигравший соперник знал этот конный завод. – А здесь я в гостях у родственниц. – Она не захотела выглядеть снобом, а потому решила не говорить, что живет в замке Хавершем, который принадлежит кузинам. Новый знакомый держался просто и скромно, в то время как сама она только что упорно поднимала цену. Американка была хороша собой, а одета в брюки для верховой езды и высокие сапоги, потому что вплоть до начала аукциона тренировала лошадь и даже не успела переодеться. – Честно говоря, купила этого жеребца из сентиментальности. Липицианы составляют важную часть истории моей семьи. – Ей хотелось оправдаться, объяснить непомерную настойчивость во время торгов, тем более что собеседник, кажется, нисколько не возражал. Он принял поражение весьма элегантно, а сейчас слушал с нескрываемым интересом.
– Моя семейная история тоже не обошла их стороной, – неопределенно заметил он. Что-то в облике этой красивой, независимой молодой женщины казалось знакомым, как будто они уже где-то встречались.
– В Германии, перед началом войны, мой прадед подарил своему лучшему другу двух липицианов и тем спас жизнь ему и его детям. С тех пор они стали для всех нас своего рода талисманами. – Блондинка улыбнулась, и ковбой заметил, какие голубые у нее глаза. Он и сам был голубоглазым, хотя темноволосым. К тому же загорел на ярком калифорнийском солнце и, судя по веселым лучикам морщинок, постоянно щурился. На вид ему было около сорока.
– Моему деду друг подарил двух липицианов, и случилось это в Германии, перед войной. С этими лошадьми дед поступил на работу в цирк и таким образом спас свою жизнь и жизнь детей, – медленно произнес молодой человек. Истории удивительным образом совпали, словно две половинки целого.
– О боже! – воскликнула блондинка, словно увидела призрак. – Я не упомянула о цирке только потому, что это звучит абсолютно безумно. Честно говоря, и сама порой сомневаюсь, действительно ли цирк существовал. Мне историю рассказывала мама, но в этой ее части она как-то смущалась, а бабушка умерла еще до моего рождения, так что спросить было некого.
– Если мы говорим об одних и тех же людях, то цирк – чистая правда. Мой дед уехал из Германии в 1938 году и увез в железнодорожном контейнере двух липицианов и шесть аравийцев. В Америке, в штате Флорида, поступил на работу в цирк. Как вас зовут? – озадаченно поинтересовался он. Неужели могло случиться, что два человека, не знакомые между собой, но связанные единой семейной историей, приехали в Англию и в один прекрасный день явились на аукцион, чтобы купить одного и того же липициана?
– Ники Стили. Девичья фамилия моей бабушки – фон Хеммерле. Марианна фон Хеммерле. А ее отца звали Алексом. В 1940 году он отправил дочку из Германии в Англию, к друзьям, и здесь во время войны она вышла замуж за летчика, моего деда. Он погиб, а она уехала в Америку, где вышла замуж во второй раз. Моя мама, Вайолет Бейли Стили – дочь англичанина и сама наполовину англичанка. Поэтому у меня здесь родственники.
– Меня назвали в честь вашего прадедушки. Я – Алекс Бинг. Изначально фамилия моего деда звучала по-немецки: фон Бинген, но в Америке, куда он приехал, чтобы работать в цирке, Николас фон Бинген превратился в Ника Бинга. Это имя осталось даже после того, как дед оставил цирк. Думаю, потому, что оно короче и проще.
Белокурая красавица не скрывала потрясения.
– Думаю, меня назвали в честь вашего деда – Никола. Все зовут меня Ники. Как странно! – От мистических совпадений ей стало не по себе. – Если бы только бабушка была жива! Я бы обязательно рассказала ей о нашей встрече. Когда вернусь в Вирджинию, сразу поделюсь новостью с мамой.