Пекарь-некромант 3
Шрифт:
«Лучшими мастерами» оказались два безусых паренька — лишь на четыре-пять годков постарше Шиши. Но инструментом парни владели сносно. Стулья, столы, кровати и шкафы собирали умело, пусть и с видимой небрежностью. На их нерадивость и обратила внимание Шиша. Девчонка прошлась мимо расставленной у стены комнаты мебели, потрогала ту руками. Скрипнул один из стульев.
Бывшая атаманша ткнула в него пальцем, и заявила столярам:
— Не годится. Переделывайте, лодыри.
Парни слегка офигели от наезда малолетки. Переглянулись. Меня они не заметили — я молча стоял в другой комнате, наблюдал за происходящим
— Чего тебе там не понравилось? — возмутился один из столяров. — Стул, как стул. Нормальный. Деньги плати — сделаем другой.
Шиша покачала головой. Подпёрла бока кулаками. Нахмурилась. Несмотря на возраст и рост она сейчас не выглядела меленьким ребёнком. И не походила на «прелестную куколку», даже несмотря на румяные после мытья щёки и голые острые коленки. «Маленькая хозяйка большого дома», — вспомнилось мне выражение из прошлой жизни. Маленькая, но требовательная и строгая.
— Не годится, — повторила она.
Снова надавила рукой на стул — тот застонал.
— Скрипит, — сказала Шиша. — Переделывайте. Или вертайте взад деньги.
Я поморщился, услышав её фразу про «зад».
Но промолчал: ждал, что ответят Шише юные плотники.
— Чего это? — сказал один из парней.
— А в глаз получить не хочешь? — спросил второй.
Улыбка у Шиши получилась недоброй.
А возглас — очень громким.
— Ба-ар-бо-ос!
Вздрогнуло стекло на окне.
Где-то внизу задрожал пол.
Потом завибрировала лестница.
Босс пушечным ядром взлетел на второй этаж, царапая половицы когтями. Вид у него был слегка ошалелый. Но грозный. Рычание — громким, а оскаленные зубы походили на зубья больших граблей. Пёс промчался по коридору, разбрасывая свёртки с моими покупками. Заметил в его глазах недоумение. Вполне мне понятное. Но если бы меня вдруг позвали подобным тоном, я бы тоже примчался — без раздумий.
Клифский волкодав ввалился в комнату, где работали мебельщики. Замер у порога, завертел головой: явно не понимал, зачем вдруг сорвался и побежал на зов наглой девчонки. Парни шарахнулись к стене, отгородились от пса наполовину собранной кроватью. Вжали головы в плечи. Клифов они уже видели, когда заходили в дом. Но к виду кинжалоподобных собачьих клыков явно не привыкли.
Шиша толкнула навстречу Барбосу скрипучий стул.
Клиф посторонился, удивлённо тявкнул.
— Вот, смотри, что они нам подсунули! — сказала Шиша. — И не хочут возвращать деньги за энту гадость.
— Чё сразу деньги-то?! — воскликнул плотник.
— Там… это… ерунда! — сказал второй.
— Гвоздик добавить! И всего-то делов!
— Сейчас мы всё сделаем!
— Чё угрожать-то сразу!..
— Мы ж пошутили.
Шиша не повелась на улыбки парней. Продолжала хмуриться.
— Работайте, — сказала она. — Чуть позже приду — проверю.
Снова указала на стул.
— Энто — переделайте. Скрипеть он не должон.
Мебельщики завершили работу только под вечер. Трудились они под присмотром клифов: собаки поочерёдно дежурили рядом с юными плотниками (для меня осталось загадкой, сами они решили контролировать столяров или повелись на просьбы-приказы малолетней атаманши). Опека со стороны волкодавов
Досрочное выполнение плана по обустройству второго этажа мы с Шишей и клифами отметили ужином в ближайшей таверне. Там я обрисовал своей пока ещё неофициальной работнице видение нашего с ней ближайшего будущего. Вкратце описал, какой представляю столичную пекарню. Шиша слушала меня с интересом, не лезла с советами и нотациями, в отличие от вредного призрачного старика, который всё ещё пытался навязать мне провинциальные понятия о предприятии по выпечке хлебобулочной продукции.
На время ужина я отправил мастера Потуса в чёрный список, убрал из друзей воображаемой соцсети: делал вид, что перестал призрака и видеть, и слышать. Хотя кое-какие высказывания старого пекаря всё же запоминал, делал пометки в памяти обдумать их позже. Вести со стариком дискуссии у меня сегодня не осталось желания. Да и лень было объяснять ему своё видение ситуации. Тем более что пытался сделать это уже не однажды. Решил, что мастер Потус сам поймёт, чего я добивался; и сделает это уже скоро — когда запущу производство хлеба.
В свой дом на площади Дождей мы вернулись затемно. И сразу же разбежались по комнатам. Клифы облюбовали гостиную, разлеглись там на груде новеньких одеял. Ушла в свою спальню Шиша — пожелала мне на местный манер спокойной ночи. Обозлённый моим невниманием призрак старого пекаря удалился в пекарню (продолжал брюзжать, поминать меня нехорошими словами). Я попытался сегодня лечь спать пораньше: завтрашний день обещал быть насыщенным событиями. Вот только уснуть мне не позволили.
Громкие, наглые, надоедливые удары по входной двери разогнали успевший сгуститься в моей голове туман дремоты. Заставили замолчать мастера Потуса. Разбудили волкодавов (те перестали похрапывать; я услышал их тяжёлые шаги в коридоре). Вынудили меня встать с кровати, одеться. Вставил ноги в холодные сапоги, побрёл к лестнице на первый этаж, зажигая по пути новенькие настенные фонари. Увидел, как выглянула из своей комнаты юная атаманша.
«Кого это там принесло?» — проворчал призрак.
«Надеюсь, это не соседи пришли со мной знакомиться», — мысленно проворчал я.
Почему-то представил сцену из голливудских фильмов, где к новосёлу обязательно являлись жители соседних домов и норовили угостить его пирогом или пирожками.
Добавил, уже спускаясь по лестнице:
«Хотя, с парочкой симпатичных соседок я бы не отказался… побеседовать за чашечкой чая».
«А с двумя здоровенными волосатыми мужиками, етить их, ты, парень, чай попить не хочешь?» — сказал мастер Потус.
«Это не по моей части, старик».
«Ну, тогда эти соседи тебе не понравятся».
Я распахнул дверь. Ощутил на коже дуновение прохладного вечернего ветерка. И понял, что призрак старого пекаря не пошутил, когда описал мне гостей. Те совсем не походили на похотливых соседок — скорее на душегубов. Окинул взглядом бомжеватые наряды застывших у моего порога бородатых мужиков. Отметил, что оба при оружии — ножи, что висели у них на ремнях, не выглядели игрушечными. Погладил по шерсти Барбоса и Надю (клифы принюхивались к незнакомцам).