Пелагея
Шрифт:
Рождественский пост закончился. В этом месяце ожидались целых два события: в субботу они всей семьей ехали на свадьбу к родственникам в другую деревню, а в следующее воскресенье должны были прийти сваты.
Раньше Аннушка и Поля очень ждали этой свадьбы. Выходила замуж их троюродная сестра из соседней Кругловки. Теперь Поля уже не так хотела ехать туда, так как за этим событием последует и другое, которого она боялась. В сердце поселилась тоска и страх.
С утра выпало много снега. Дед с отцом запрягали лошадь,
– А что, мать, отдадим этот ковер Пелагее в приданое? – прогремел голос отца.
– А и отдадим. Что не отдать то? – засмеялась мама. – Вон какой красивый!
« Мама, ну чему ты радуешься?» – подумала Поля. И вдруг она увидела Парашу.
Женщина шла мимо, закутанная в свою единственную шаль, которую она практически не снимала ни зимой, ни летом. Увидев Полю, она остановилась и подняла руку.
– Параша, меня зовешь? – крикнула Поля.
– Подь сюда, милая, – тоже крикнула издалека колдунья.
– Поль, не ходи, сердце недоброе чует, – сказала тихо Аннушка сестре.
– Не бойся, сестричка. Я мигом вернусь.
Поля подошла к колдунье. Параша пристально на нее посмотрела и вздохнула.
– Замуж за Митьку Шахова отдают?
– Да. Только не хочу я.
– Судьба твоя, девка, решена. Хош не хош, а он суженый твой. За ним тебе жизнь куковать придется.
– Разве можно так? Любить не прикажешь.
– Любовь…. Любовь забудь свою. Стерпится – слюбится.
– Вот и мама так говорит. А разве правильно это?
– От судьбы еще никто не убежал. Бегать – бегал, а убежать не получилось. Даже я тут бессильна. Могу помочь Николая забыть. Хочешь?
– Нет, Параша, спасибо. Не хочу я. И так ничего радостного у меня нет.
– Так ведь так еще безрадостнее будет. Ну, смотри, как хош. Больше талдычить не буду. Крепись, девка. Жить ты будешь долго, но испытаний у тебя не счесть будет, крепись.
Вдруг они услышали громкий голос отца.
– Параша, нечистая тебя принесла! Отстань от Пелагеи. Ехать нам пора!
Параша повернулась к отцу и прищурилась.
– Экий ты грозный! Куда ехать то? Как? Лошадь твоя падучая.
Сказала это и пошла она по заснеженной тропинке, не попрощавшись с Полей.
Поля вдруг услышала громкий крик мамы, которая стояла рядом с санями. Она смотрела на лошадь и обхватила голову руками. Лошадь делала странные движения ногами, потом упала на одно колено, позже на оба и завалилась на бок. Изо рта появилась пена. Отец кидался то к лошади, то к воротам и выкрикивал ругательства.
– Ах ты, ведьма старая! – кричал он. – Богатырь, что с тобой? Дружок, что? Молодой же конь совсем, работяга. Сгубила лошадь, подлая.
– Говорила я тебе, что нельзя с ней ругаться. Говорила! – причитала мама.
На свадьбу поехали на соседской лошади. Настроение было испорчено, пришлось коня добить, чтоб не мучился. Поля с Аннушкой всю дорогу молчали. Аннушка о коне сокрушалась, а Поля все вспоминала слова Параши о судьбе ее незавидной. Лошадь она жалела до боли в сердце, но эту жалость сейчас заглушала еще большая тревога о своей судьбе. «Вот, Василий, сначала
Крестьяне замуж девок отдавали главным образом по осени. Расчет был простой: перед началом работ весной выдавать замуж рабочую силу из семьи – это все равно, что продать дойную корову. Но однодворцы этому правилу не следовали, и поэтому все Шаховы отгуляли на веселой свадьбе в соседней деревне сразу после рождественского поста.
Каждого гостя угощали пивом, водкой и пирогами. Молодые парни, женщины пели свадебные и плясовые песни, под которые молодежь плясала, а пожилые, рассевшись группами, вели беседу о жизни. Жених почти все время сидел за столом молча, ничего не ел, пил очень мало. «Наверное, его тоже насильно женили», – думала Поля, сидя одна в уголочке и обдумывая свою неминуемую участь.
Ночью Поля глаз не сомкнула. Часов с пяти утра мама уже возилась у печки, и Поля встала ей помогать. На глазах у нее были слезы.
– А ты, дочка, смирись. Митя хороший парень, красивый. Девки на деревне за ним все бегают.
– А он за девками бегает, – ответила Поля.
– Не плачь, все образуется. Полюбишь ты его, вот увидишь.
– Я Николая люблю. А Митя с Настей гуляет.
– И это образуется. Забудется любовь твоя, и он забудет – вот крест тебе даю, все забудется. Ты на смотринах не осрамись. Обещай мне.
– Мама, я сделаю, как вы скажете, но на погибель это все мне.
– Не говори так, дочка, не надо. Вон там лежат полотенца и сорочки. Полотенца сватам поднесешь, а свекрови своей будущей и золовкам (их трое) – сорочки подаришь. Если все гладко пройдет, то через два дня смотрины с женихом устроим. Бабушку не расстраивай. Совсем плохая стала она. Не переживет она позора. Делай, как полагается.
– А как полагается? Замуж на погибель?
– Дочка, все решили уже. Чего сердце рвать?
– А почему не подождать до осени? К чему спешка?
– Бабушка настаивает. Она боится, что не доживет до осени.
Жених не стал по обычаю оставаться дома, а приехал со сватами. В избу его не впустили, тоже по обычаю, оставили у окна стоять. С Полей Дмитрий не был знаком. Встречаться в деревне встречались, но гуляли по разным дворам. О красоте Пелагеи он был наслышан. И ему просто было интересно вблизи на нее посмотреть. Жениться на Поле у него не было никакого желания. Любил он Анастасию, которая жила с ним по соседству. Хотел по осени к ней сватов засылать, но Егор, его отец, строго сказал свое «нет». Хотя именно ему говорить своему сыну «нет» было больнее всего. Свою историю он помнил хорошо и в мельчайших подробностях. Любил он в свое время самую красивую девушку из их деревни Дарью. На беду она тоже была бедной крестьянкой, еще и в услужении у соседа напротив. Когда время пришло, Егор поклонился до пола родителям и попросил их заслать сватов к Дарье. Мать ахнула и пошла к иконе молиться. Отец выслушал и сначала спокойно сказал: