Пенальти
Шрифт:
Весь руководящий комитет клуба, за исключением Пьера Малитрана, которого не известили о матче, окружал ниспосланного провидением гостя, стоявшего у центральной линии поля. Арбитр и боковые судьи руководили встречей. Видя своих отпрысков на поле, счастливые родители (в основном матери, но многие отцы попросили, чтобы им сообщили по телефону о результатах матча сразу же после финального свистка) ободряли играющих криками и советами, представляя себе дорогого сыночка в образе будущего Платини.
Авола рассеянно смотрел, как подается угловой. Он уже начал
Авола закрыл за собой дверь кабинета и схватил телефонную трубку.
— Я слушаю.
— Это Дино… Она вошла в редакцию «Коррьере».
— Ты узнал, с кем она там встретилась?
Разговор шел по-итальянски. Это помогло бы, если бы рядом оказалось чье-то нескромное ухо.
— Привратник мне сказал, что у нее назначена встреча с одним журналистом… Это миланец.
В его словах сквозило презрение человека с юга к северянам. Карло прикинул риск. Лучше было действовать решительно, пока не станет слишком поздно и эхо этого визита не достигнет ушей человека из Таормины.
— Дино…
— Я слушаю…
— Могу я рассчитывать на тебя?
— Как на себя самого, Карло.
— Тогда займись ею. Чтобы подумали о преступлении насильника. Сделай — и ты не пожалеешь.
— Хорошо. А миланец?
— Пусть это будет примером для тех, кто болтает слишком много.
— Считай, что его уже нет, Карло. Baciamu li manu a vossia. [35]
Импресарио повесил трубку и вернулся к началу второго тайма. Он считал, что сын его сестры не допустит никакой оплошности. Уже по одной той причине, что падение Карло Аволы прозвучит похоронным колоколом для всех мужчин их клана. Таков безжалостный закон «коза ностры». Кровь того, кто оступился, должна быть пролита до последней капли.
35
«Целую руку» на сицилийском диалекте. Традиционное привет¬ствие крестьян, обращенное к владельцу земли.
Действительность бывает похожа на вымысел. Глядя на этого массивного субъекта, наблюдавшего за входом в кафе с противоположной стороны улицы, Франсуа чувствовал себя так, словно очутился в фильме Хичкока «Смерть идет по пятам».
А потом все произошло так, словно в боевике.
Рядом с блондином, на полосе, предназначенной для движения автобусов, остановилась обычная легковушка. Из нее вышли одетые в штатское два инспектора уголовной полиции (Франсуа был уверен, что это полицейские). Один скользнул за спину подозрительному типу. Другой обратился к нему, показав свою карточку, перечеркнутую трехцветной полосой. По движению его губ Рошан догадался, что он произнес: «Полиция!»
Франсуа подумал, что надо будет поблагодарить Варуа за быстрые и эффективные действия,
— Проверка документов.
Вернер постарался скрыть охватившую его панику (может быть, что-то случилось с его хозяином и теперь обрушился Дамоклов меч, которым тот грозил ему с момента поступления на службу?). Он подчинился и протянул свой паспорт. Полицейский стал медленно перелистывать страницы, покрытые штемпелями виз, и отметил:
— Вы много путешествуете.
Нельзя было вести себя слишком податливо. Еще несколько часов назад Карло Авола чувствовал себя превосходно. Но даже если предположить худшее, улики, подтверждающие участие шофера-телохранителя в нескольких преступлениях, совершенных в Берлине, не могли попасть в руки правосудия так быстро. Немец возмутился.
— Разве это запрещено?
Собеседник успокоил его.
— Нет. Просто я вам завидую. Мы вот только на этом месте и топчемся.
— Ну, я могу идти?
— Одну минутку.
Полицейский, который зашел сзади, обыскал Вернера. Тот пытался успокоиться, говоря себе, что речь идет о случайном происшествии. Еще двадцать минут назад он сам не знал, что окажется в этом месте. Увы, сыщик обнаружил в его правом кармане браунинг. Лицо полицейского сразу стало суровым.
— Это меняет дело.
Белокурый атлет проклял себя за то, что взял с собой пистолет на всякий случай… Увы, ошибка уже сделана. Но все равно обвинить его не в чем.
— У меня есть разрешение на ношение оружия. Мой наниматель, господин Карло Авола, относится к числу театральных деятелей, которые подвергаются угрозам со стороны всякого рода лиц.
Достав из бумажника разрешение, он протянул его собеседнику, который рассмотрел его со всех сторон, а затем обратился к напарнику, который по-прежнему держался за спиной подозреваемого:
— Ну, что ты думаешь?.. Отпустим его с нашими извинениями?
Известный трюк: один добрый, другой злой. Бывший берлинский налетчик хорошо был с ним знаком. Этим приемом пользуются все полицейские на свете. В ответ прозвучала классическая реплика, которой и следовало ожидать:
— Если бы не этот приказ о контрольных проверках, я бы не возражал. Конечно, месье не похож на арабского террориста. Но приказ есть приказ. Месье придется поехать с нами для проверки. Это не займет много времени.
Инспектор, стоявший перед Вернером, беспомощно развел руками.
— Мне очень жаль. Но таковы правила.
Весь номер выглядел довольно фальшиво. Но что стояло за ним? Шофер-телохранитель не смог удержаться от вопроса, показав на текущий мимо них поток людей.
— Но почему же именно я?
«Злой» ответил:
— Это как опросы общественного мнения. Мы вылавливаем наших клиентов наугад.
Вернер не верил ни одному сказанному слову. Но что было делать? «Добрый» был столь любезен, что даже открыл перед ним заднюю дверцу автомобиля и сел рядом. Браунинг он оставил у себя.